вылезал из трусов – где-то неподалеку в Москве жила Манька – они еще не вступили в период постотношений – она еще не познакомилась с Ломоносовым – или вот-вот познакомилась – и с отвращением читая жизнь свою – Сисину пришло в голову, что он едва ли достоин быть Внуком – но последние станут первыми – знал Сисин – да – Бормотуха начинала мять бегемота – бегемот медленно оживлялся – Сисина возбуждала скрытая камера – он боялся быстро кончить и потому тормозил бегемота – что, наверное, было не совсем хорошо для здоровья и для потенции – Сисин снимал халат – снимал трусы – поворачивался к Бормотухе жопой – та начинала сосать – а Сисин раздвигал ей ноги для камеры – раскрывал пизду и любовался – хлебом не корми – раскрывал пизду – наизнанку – выворачивал – вот клитор – вот еще не совсем раскрывшаяся дыра – Сисин скрывал от всех название своей книги – первоначально он назвал ее Век Пизды – затем сократил до двух букв – ему пришло в голову мультиназвание – однажды приснилось Время Презрения – к делу не относящееся – и он бегал с ним – пока не понял, что оно давно у Мальро – наплевать на Мальро – он полистал это французское «Время Презрения» – говно, кроме названия – в муке заломив руки, он сказал голой Ирме: – ну что ты от меня хочешь? – что ты хочешь от человека, который написал ВП! – у меня пизда имеет не символическое значение, но реальную власть – еще никуда не съездив, я творчески угадал, что Запад силен именно пиздой – это его последнее горючее – прости меня, родная, если можешь – я больше так не буду – обещаю! – честное слово! – я еще тогда, когда помер этот мудак Лев Семенович – дело в том, что тогда на даче – открылось это – пропускание перед сном – вообще, если расслабить мозг, обмануть его бдительность, начинается пропускание – лучшего слова я не придумал – пропускается то, что не должно пропускаться – психушка обострила переживание скорее унижением, чем оскорблением – что можно сделать за один день? – Жуков приехал с рыдающей Ирмой – они ворвались в кабинет замдиректорши – холеной гадины – Жуков от волнения покраснел и взмок – отпустите Сисина! – он болен – сказала холеная гадина – уже вовсю были перемены – исторически Сисин стал последней жертвой тоталитаризма, вдогонку наказанный за Век Пизды – как ваша фамилия? – прошипел Жуков – завтра о вас узнает весь мир – каким образом? – посредством радио! – прекратите мне угрожать! – довольно спокойно сказала врачиха, с ненавистью глядя на Жукова – Ирма молча плакала – Жуков сказал: – завтра сюда придет делегация хорошо известных всей России людей – врачиха сняла трубку: – Надежда Петровна, как вы там? – та привычно заохала – Надежда Петровна, примите посетителей – да вы что, у меня рабочий день закончился! – донеслось из плохого селектора – замдиректорша перешла на крик: – я сказала, примите посетителей! – лысый санитар отпер дверь в духоту коридора – Жуков, не глядя на дегенератов, вошел в кабинет – Ирма молча плакала – Надежда Петровна, сказал Жуков вместо приветствия, вы любите поэзию Пастернака? – да – чуть задумавшись, сказала завотделением – ну, тогда мы найдем общий язык – повеселел Жуков – он приехал на «запорожце» без печки – в такой машине только трупы возить – заметил Сисин, когда Жуков вез его домой – можно его увидеть? – спросила Ирма – Сисина ввели в кабинет – приветствую вас, господа! – сказал Сисин – он торжественно пожал руку Жукову и своей жене Ирме – ну, как погода? – Жуков замер – Ирма стала плакать навзрыд – мы приехали забрать тебя домой – домой так домой – согласился Сисин – кололи? – спросил Жуков – нет – сказала Надежда Петровна – тебя кололи? – разволновался Жуков – меня купали – ответил Сисин – как купали? – в ванне – он едет с нами домой – это невозможно – сказала Надежда Петровна – но Бормотуха классно лизала – она была куда сильнее Маньки – это был ас – она не была ни нежная дура, ни влюбленная засранка – ее влекла безошибочная интуиция – она была овеществленным