временный арест ограничиться только моим выздоровлением.
– Так ты надумал сбежать отсюда? Вплавь до берега? Рискни. А вдруг
получится выжить?
Конфликт между родственниками заострялся. Виктор любым способом
решил перевоспитать племянника, а тот, в свою очередь, решил ни в
чем дяде не уступать.
– Вообщем, любимый племяш, вердикт таков. Не приступишь к
обучению и к работе – не получишь еды.
– Так меня еще и голодом здесь заморят! Ну не ожидал я такой наглости
от тебя!
– Разговор закончен. Когда одумаешься, дай знать! – и Виктор вышел из
лазарета, довольный тем, что последнее слово осталось за ним.
У Бориса совершенно отпало желание вступать в полемику со своим
дядей. У него появились другие мысли и первая: « Где теперь он будет
брать необходимые ему наркотики?» Дома все было легко и
просто. Украл очередную драгоценную побрякушку у Фаины, отдал в
ломбард и купил дозу у барыги. А где взять деньги в открытом море? На
руке красовались золотые часы, подаренные отцом на двадцатилетие.
"Вот вопрос сам по себе и решился- подумал, Борис.– Теперь, главное
найти, кто в этом тоже заинтересован. Начну с врача. Ведь наркотики у
него должны быть обязательно. А если не согласиться, то украсть
всегда можно, не в сейфе же он их хранит,"– решение одно за одним
молниеносно приходило в его голову.
Но одного не продумал Борис. Дверь лазарета всегда была заперта.
Каждый день, через закрывающийся небольшой проем, ему подавали
чай, прозрачный бульон и хлеб. Через открытое окно его организм, еще
не совсем прогнивший, лечил морской соленый воздух, поэтому
несмотря на полуголодное состояние, Борис быстро шел на поправку.
Прошло несколько дней и в голове начали появляться совершенно
иные мысли.
В это же время Тоня, после длительного многодневного сна,
потихоньку приходила в себя. Единственными, кто прерывал ее отдых,
был врач Иван Иванович и тетя Фаина. Седовласый в круглых,
увеличивающих темно-карие зрачки очках, полный мужчина в белом
халате вечно ей что-то колол, а тетя делала теплые примочки из бодяги.
Поэтому, когда девушка окончательно пришла в себя, на теле не было
ни синяков, ни кровоподтеков. В зеркале ванной комнаты, куда она
еле-еле добрела, увидела сильно изменившееся, очень похудевшее, но
в то же время похорошевшее, свое лицо. Она помнила практически все
из своей жизни, кроме того, что с ней случилось в тот роковой день. Как