– Джем! А ты кого-нибудь любила из парней?
– Конечно, любила. Вот тебя я люблю!
– Меня? Ты что? Шутишь, Джем?
– Раз я у тебя голая в постели, значит, люблю…
– Ты хочешь сказать, что смысл в любви – это быть голой в постели с мужчиной? То есть периодически лазить в постель мужчины – это значит любить его?
– Если я много чего не говорю тебе и во многом не признаюсь, это не повод, чтобы ты сомневался.
– А как не повод? – я приподнялся, облокотился о кровать и посадил Джем поудобнее для разговора. – Если я не знаю то, что ты знаешь ты, и это касается меня, как мне тогда узнать?
– Ты хоть раз интересовался, какой мой любимый цвет? Как зовут мою маму?
– Нет. Никогда?
– Вот видишь! Тебе самому безразлично, что творится во мне, какого цвета мои мысли.
– А какого цвета твои мысли, Джем?
– Цвета любви, Ром? Любви…
– А с чем можно сравнить этот цвет?
– М-м-м-м, с цветом радуги.
– Ха-ха… У радуги ведь много цветов.
– Вот именно, Ром, много. А каждый выбирает свой цвет. По своему вкусу.
– Ты хочешь сказать, каждому своё?
– Каждому своё… Вот например: ты моё, но не мой, ты со мной, но ты мне чужой.
– И ты меня любишь?
– Люблю, Ром, очень люблю…
Я притянул её к себе и мы слились в нежном поцелуе. В ту секунду я целовал её чувственно, очень аккуратно, но когда почувствовал эрекцию, то развернул девушку спиной и посмотрел на неё глазами животного. Я сделал с ней то, что она любила во мне.
22:03
Я проснулся дома, уже далеко за полдень. В ту пору я жил с мамой и с годовалым племянником. Родители уже не жили вместе, но папа нет-нет, да и навешал маму. Как ни крути, он все равно оставался царём, ибо содержал нас. А мы с мамой были семьёй под одной крышей, но в наших комнатах протекала разная жизнь. Мама полностью отдавалась воспитанию внука, а я был предоставлен самому себе. Конечно, отец беседовал со мной на разные темы, но и там я был не свет души. Почему? Не знаю и не хочу судить об этом. Знаю одно: я любил свою семью. Настолько, насколько я умел любить.
Сестра родила сразу после того, как в раннем возрасте вышла замуж в Грузии и осталась там жить в частном доме у дедушки с бабушкой. Но она уже была не такая, как в детстве. Её характер набрал сверхсильные обороты, и она стала неуправляема. А стариков мне было жалко, их я любил так же безумно, как в детстве. Но и я уже не был собой.