Когда святую веру извращают
Священники, сошедшие с ума,
Понять я не могу, кого попутал
Бес – верующих в Бога? Или тех,
Кто божий храм с торговым центром спутал,
А веру с бизнесом? И бесам для утех
На стенды выставляя Божью матерь,
Как экспонат и как рекламный брэнд…
Но, может, верой торговать нам хватит?
Других грехов хватает, между тем…
И каяться нам нужно всем. Но в Храме
И у икон. Молиться стенду – бред!
Но, видимо, наш век такой. И с нами
Давно не бог. А только его брэнд!
По глупости своей с времён Адама
Стремимся Бога мы перехитрить
Создать свой рай и в нём боготворить
Самих себя – самовлюблённых хамов…
И Бог давно нам в жизни не указ
Он нам не даст ни золота, ни власти,
А значит он – никто. Ни в Боге счастье,
К тому же бог другой давно у нас…
И этот бог вокруг, везде и всюду
Он – золото – а золото – есть власть.
С ним можно всё – унизить и украсть
И Бога можно оскорблять прилюдно
И самому себе храм возвести
И самого себя иконой сделать…
…Бог милостив, он душу приютит,
Поклонникам оставив только тело…
Под сиреневым кустом
Спит знакомый пёс бездомный…
Тихо дремлет старый дом
С тысячами тесных комнат…
В доме этом люди спят,
Отложив свои заботы,
И во сне храпят, сопят,
Как на суше бегемоты…
Всё закрыто на запор.
Бесполезно в дом ломиться…
Из-за плотных тёмных штор
Тишина в эфир струится…
Ссоры, крики… Всё потом…
До утра забыты склоки —
Отдыхает старый дом
С тысячами спящих окон…
…Ночь, устав, бредёт по парку.
До рассвета длинный путь…
Мне бедняжку стало жалко —
Негде даже отдохнуть.
И раскрыв своё окошко,
Зычным голосом трубя,
Крикнул ей: поспи немножко,
Подежурю за тебя!
Мазок к мазку. А кисть упрямо
Вершит рассудку вопреки
На полотне в оконной раме
Души возвышенной стихи…
Не в счёт расчёт,
Холодный разум,
Законы логики – не в счёт!
А кисть танцует, как в экстазе,
Рукам покоя не даёт…
Узор рисует за узором
В недоумении все мы…
И вдруг предстал
Пред нашим взором
Портрет красавицы Зимы…
Казалось бы он стал судьёй над Богом,
Но стал судьёй лишь над самим собой.
О нём – Пилате – знаем мы не много…
Если не он – нашёлся бы другой.
Но что бы изменилось? Ничего бы
Всё было без него предрешено…
Когда в сердцах народа правит злоба
Правителю лишь править суждено.
И правил он. И правильно судил,
Как думал сам. И суд его был правый:
Разбойников к крестам их пригвоздил