— Знаешь что, милая?
— демоница растолкала нас и вышла вперед. — Вчера
встретились, а уже в печенках сидишь. Хочешь знать, как
погиб твой ненаглядный? Я расскажу. Во всех, мать твою,
подробностях. Но потом не жалуйся.
***
Не так давно Железная крепость
и южные рудники принадлежали Свету. Тьма же засела
по логовам в Северных горах и партизанила
из последних сил. Как-то раз разведка доложила, что Стальной
караван пойдет через наш участок с ослабленной охраной —
всего-то пять игроков. Если прикончить мамонта и поломать
вагоны, состав застрянет в депо на неделю — три дня
за «локомотив» и сутки за каждый контейнер. Все это
время кузница проработает вхолостую, а это уже весомый повод
рискнуть.
Змей, наш вожак, опасался посылать
лучших бойцов, ведь те, скорее всего, не вернутся.
Но и отправлять слабаков бессмысленно — погибнут
зазря, так и не сумев насолить поборникам. Поэтому
ударную группу составили из одного прокачанного приспешника,
двух середняков и новичка, которого не шибко жалко.
Командир отряда — демон-рыцарь Клешня, костяк — ловчий
ада Леон и черная чародейка Трикс. Вы видели эту троицу
на станции. Четвертым, к всеобщему облегчению, без
промедлений вызвался Легат — умирать никому не хотелось,
а рыжего, мягко говоря, недолюбливали. А так —
двойная выгода, и сами уцелеют, и от занозы под
ногтем избавятся.
Мы устроили засаду недалеко
от путей, за валом сошедшего со склонов оползня.
Клешня предложил сосредоточить максимальный огонь на мамонте,
завалить его, а уж потом выколупать врага
из бронированного короба. На первый взгляд неплохая
задумка, Леон и Трикс сразу согласились, Легат промолчал.
У меня, понятное дело, никто ничего не спрашивал —
я должна стоять за хозяином, беспрекословно выполнять
приказы и не отсвечивать. Наказание за малейшее
сопротивление... о, рыжий ублюдок знал толк в наказаниях.
А неудовольствие и гнев вызывали: секундное
замешательство, «сложное» лицо, хмурый взгляд, резкий жест,
недостаточно доброжелательный тон... Улыбаюсь — плохо:
ты че, ехидничаешь? Не улыбаюсь — тоже плохо:
ты че, не рада меня видеть?
Легат не наказывал сразу,
но отмечал все дневные проступки, чтобы «отработать»
их ночью. Перо и бумагу с собой не носил, зато
носил кинжал-керамбит с загнутым острием. Им-то и делал
засечки на моем предплечье — неглубокие, шрамов
не оставалось, зато «журнал для заметок» быстро заживал
и был готов к новому учету. В особо удачные вахты
кожа напоминала лист в клетку, а иногда царапины
перебирались на плечи, шею и щеки.