Но месяца через три, к весне, из очень старой, потрепанной жизнью собаки он превратился в настоящего красавца – совсем как гадкий утенок превратился в настоящего лебедя: блестящая шерсть красивой бело-рыже-черной раскраски, как у сенбернара, чистый взгляд. И, как все собаки, стал понимать человеческую речь. Почему стал? Да потому что поначалу он был каким-то инопланетянином: с удивлением рассматривал деревья, снег, небо, людей, будто видел все это впервые. Босс его знакомил с местными собаками, объяснял своим собачьим языком, как с кем себя надо вести.
Как-то мы с Андреем отправились гулять по бухте (зимой она замерзала, и лед был довольно-таки толстый). Тут увидели невероятную картину. Наши собаки подбегали к рыбакам, что сидели тут и там с удочками возле своих лунок, Портос садился перед кем-нибудь из них, и человек сразу замирал: все-таки собака была немаленькая, поди узнай, что у нее на уме. И пока Портос таким образом гипнотизировал хозяина улова, Босс нахально таскал свежевыловленную корюшку, которую все рыбаки по обыкновению складывают сзади или сбоку от себя. И, сколько вместилось рыбы в пасть, со стольким количеством тот и убегал подальше. Потом к нему присоединялся Портос, и уже вместе они съедали всю добычу. Так эти хитрецы промышляли всю зиму.
Потом Босс научил Портоса охотиться за мышами. Конечно, у Портоса это плохо получалось из-за его размеров – надо быть очень ловким и проворным, чтобы схватить грызуна! Зато он отлично рыл норы в снегу, там, где ему показывал это делать Босс.
Помимо рыбного и мышиного промысла Босс научил Портоса попрошайничать. Делали они это вполне профессионально (мы и сами не раз были свидетелями, да и соседи рассказывали). Замечу, кстати, что оба вовсе не голодали: ели дома утром и вечером, еще и внушительными порциями.
Так вот, днем они прибегали к поселковому магазину и садились у дверей. Босс делал голодную морду (иначе и не скажешь!), при этом поднимал переднюю лапу – она у него сильно дрожала. Потом он мог пройтись, доказывая свою «инвалидность», при этом сильно хромал на какую-нибудь из конечностей, каждый раз на новую. Портос во время этого спектакля просто смирно сидел, пошатываясь из стороны в сторону и понурив голову, иногда поднимал ее, при этом взгляд его был печальным, глаза приобретали голубоватый оттенок, как будто он был слепой. И оба пса были такими убедительными, что в магазине стали специально продавать пирожки – для кормления «голодных собачек»!