– Тебе надо привести все здесь в порядок, – с укором сказала ему мать.
– Да, я знаю.
– А это что за канава?
– Я хотел сделать прудик и запустить туда золотых рыбок.
– Ты еще собирался выращивать овощи.
– Обязательно. Посажу картошку и бобы. Просто еще рано.
Потом он рассказал матери про свой визит к мистеру Куку, про мистера Свейна и мистера Эллиса из Министерства иностранных дел. И что его хотят отправить на шесть месяцев в Бельгию.
– А как же Сильвия?
– Я ей еще не говорил. Нужно выбрать удобный момент.
– А вы можете поехать все вместе?
– Это предполагается. Но я не уверен. Не думаю, что там будут такие же комфортные условия для проживания. Фактор немаловажный.
Миссис Фолей укоризненно погрозила пальцем:
– Не смей унижать ее, Томас. Ты должен быть хорошим мужем. Вот все это (она махнула рукой куда-то вдаль, за пределы их дома и садика, недостроенного прудика и сарая, в котором Томас хранил незамысловатый садовый инвентарь, куда-то в сторону железнодорожной насыпи и унылой равнины Тутинга) – здесь все для нее чужое. Только представь, каково оказаться вдали от родителей, рядом с мужчиной, который не ставит тебя ни в грош!
Томас прекрасно понимал, что сейчас мать говорит не о нем, а о своих отношениях с покойным мужем. Ему только этого не хватало…
– Ты знаешь, что у твоего отца были романы на стороне?
– Да, ты говорила.
– И я все это сносила. Хотя мне было не все равно.
Миссис Фолей зябко поежилась, кутаясь в шаль:
– Ну, все, пойдем в дом, становится холодно.
Миссис Фолей хотела было подняться из-за стола, но Томас остановил ее:
– Мама, я ведь буду в Брюсселе. Оттуда рукой подать до Левена, до того места, где ты родилась. Это в полутора часах езды. Я туда обязательно загляну. Я знаю, что того дома больше нет, но можно хотя бы посмотреть, поговорить с людьми, пофотографировать.
Миссис Фолей резко поднялась со своего места:
– Нет, прошу тебя, не надо! Мне это ни к чему. Я и думать-то об этом перестала. Что было, то прошло.