Тут меня осенило: чучело, что сидит рядом со мной, пьет чай из блюдца и ест хлеб немытыми руками, должно быть, ее муж – ну, конечно же, это Хитклиф-младший! Вот что бывает, когда девицу похоронят заживо в подобной глуши! Она бросилась в объятия мужлана, ибо даже не догадывалась, что есть на свете люди куда более достойные. Какая жалость! Нужно быть осторожным, чтобы моя персона не заставила ее пожалеть о сделанном выборе. Последнее замечание может показаться нескромным, но это не так. Мой сосед за столом казался мне почти омерзительным. Я же обладаю довольно привлекательной внешностью, о чем знаю по опыту.
– Миссис Хитлиф – моя невестка, – сказал Хитклиф, подтвердив мою догадку. С этими словами он кинул на нее странный взгляд – словно бы ненавидящий, если только Хитклифу несвойственна какая-то особенная, извращенная мимика, которая не передает языка души.
– Ну конечно, теперь я понимаю. Значит, счастливый обладатель этой доброй феи – вы? – спросил я, повернувшись к соседу.
На этот раз я оплошал еще больше. Парень побагровел, сжал кулаки и, казалось, был готов вот-вот на меня наброситься. Но вскоре, подавив гнев, взял себя в руки, и до меня донеслось лишь грубое ругательство, которое он пробормотал в мой адрес. Я, впрочем, сделал вид, что ничего не заметил.
– Вы ошиблись в своих предположениях, сэр, – заметил хозяин. – Никому из нас не посчастливилось стать обладателем вашей доброй феи. Ее супруг умер. Я сказал вам, что она моя невестка, стало быть, она была замужем за моим сыном.
– А этот молодой человек…
– Не мой сын, конечно!
Хитклиф снова улыбнулся, словно записать ему в сыновья такого медведя было, с моей стороны, довольно смелой шуткой.
– Меня зовут Гэртон Эрншо, – прорычал парень. – И советую вам уважать это имя!
– Но я не проявлял к вам неуважения, – ответил я, про себя посмеявшись над высокомерием, с коим он мне представился.
Грубиян долго сверлил меня взглядом, но я не стал отвечать тем же, ибо опасался, что в конце концов или надеру ему уши, или расхохочусь. Мне явно стало не по себе в этом милом семейном кругу. Тепло очага и ощущение удобства уже не спасали меня от гнетущей атмосферы душевной мрачности, и я решил, что крепко подумаю, прежде чем переступлю порог этого жилища в третий раз.
Ужин был съеден в полном молчании, и, поскольку никто не пытался завязать беседу, я подошел к окну, дабы выяснить, не переменилась ли погода. Моим глазам предстала грустная картина – до времени опустилась темная ночь, и небо смешалось с окрестными холмами в вихрях ветра и удушающей метели.