Оказавшись на веранде небольшого, но достаточно милого дома приятеля, я не отягощённый излишней ношей, тотчас истребовал от Митина откупорить лучшую бутылку шампанского и обрушил на него шквал псевдо-осмысленных метафор и неуместных эвфемизмов, с помощью которых я пытался в мельчайших подробностях описать мое внезапное знакомство со столь необычной особой, к слову сказать чье имя все еще оставалось для меня загадкой. Впрочем, Митин, был куда более осведомлен, о делах столичных и без труда угадал в спешащей девице госпожу Щербакову. Тогда же он и поведал мне о том, куда именно спешила госпожа, а также, что к слову очень свойственно осмотрительному российскому чиновнику, предостерег от любых сношений с этой особой, вскорости планирующей сменить фамилию на менее благозвучную: Косова. От слов Митина если и веяло опасливым холодом, то незаметно от меня, от того, позволив приятелю вставить всего несколько слов в длинную тираду восторженных воздыханий я вновь пустился в россказни о своих переживаниях. Сейчас же, оглядываясь на то злополучное утро, я понимаю, что знакомство мое длилось немногим больше нескольких коротких мгновений, тогда как мои рассказы о нем, заняли добрую половину дня, после которой я наконец позволил Митину представить мне окутанный приятной сонливостью Павловск, а по наступлению ночи, отвести к двери заветной дачи госпожи Ильиной – одной из многочисленных подруг взбалмошной Екатерины Филипповны.
Не стану утомлять изложением нудных и весьма обременительных для меня сношений с разношерстной публикой Щербаковой в стенах дома Ильиной. Лишь обмолвлюсь, что по истечении вечера, или же вернее будет сказать глубокой ночью, после окончания буйного и ничем не обоснованного кутежа, Екатерина Филипповна наконец сама подошла ко мне (мои бесчисленные попытки самостоятельно завязать разговор потерпели неудачу). И затеяла как мне показалось достаточно праздный диалог о моем чине, офицерской форме, участии в войне и конечно же о дуэлях, в которых мне к моему большому сожалению участия принимать не представилось.
Поведав все, что мог о своей жизни, лишь частично приукрасив самые будничные моменты моего существования, я был приятно вознагражден предложением нового во много более трепетного, если не сказать интимного свидания вне поля зрения цепких глаз, окружающих Екатерину Филипповну людей и служек. В общем, госпожа Щербакова, пренебрегая всевозможными правилами этикета, шепнула мне на ухо короткую фразу, обозначив место нового свидания, явившего собой зеленую скамейку в парке недалеко от воксала и вскорости покинула меня, отправившись в свою комнату, как мне показалось умышленно, избежав прощания с остававшимися гостями.