В юности думал, что нужно влюбиться. Не помогло. Влюбиться ему удавалось только временно, да и то вяло – вроде любил, а вроде и нет. Беспокоился, заботился, даже и ревновал, но глубинно в потёмках незримой правды – всё время сосал его под ложечкой какой-то ненасытный паразит: «не то, не то, не то…». Так и жил.
Постоянным – давно уже было только одно – одинокое безутешное пьянство. Остальное – всё временное. Хотя… если бы кто-то ненавязчиво заглянул Николаю в голову, то сразу бы обнаружил, что многолетнее пьянство – проходило там под прикрытием святой веры в то, что однажды он это бросит. То есть именно одно единственное своё постоянство Николай держал за временное. А другого – ничего более постоянного в реальности у него не было.
Жил молодой человек в двух странах попеременно. По лотерее однажды выиграл Гринкарту. В подпитии на вечеринке поддался уговорам приятеля, заполнил анкету и забыл. А через несколько месяцев получил конверт с информацией для дальшейшего оформления документов. Оформил всё как положено и получил вид на жительство в США. В Нью-Йорке у него жила тётка по отцовской линии. Когда приезжал, то жил у неё. В Москве жил в квартире с отцом – одиночкой после развода, тоже неудачником: и по части семейности, и по части самореализованности, к тому же алкоголиком со стажем.
Работал – тоже временно, психуя и ненавидя ту деятельность, которую ему навесили после перевода на более оплачиваемую должность. В начале карьеры в компании Николай занимался разработкой програмного обеспечения. Винтик в общей машине, но хотя бы работа нравилась – творческая. А после повышения перевели на работу с клиентами, а он до чёртиков ненавидел тупых. Попадались, как правило, именно такие. Иногда настолько, что страдальцу приходилось пить успокоительное – общение не проходило даром. Понятно, что вечерами приходилось расслабляться, налегая на спиртное.
К своему возрасту, уже перевалившему за сорок – Николай ничем толком не владел. Кроме порядочности. Вот уж этого добра при любых обстоятельствах непременно хватало! Всегда в пользу кого-то кроме себя – по принципу «если не отдам, то получу худшее – самоистязание»! И вот же – не замечал, что порядочность давно деформировалась в отказ себе в какой-либо внутренней свободе – в пользу внешнего исполнения ролей. Он уже давным давно в любых контактах «стелил соломку», постоянно помня, что однажды упадёт – «сдохнет», оставшись один на один с невозможностью прожить самостоятельно. Потому и угождал. И тратил силы на чужое, не отдавая отчёта, что ему это не нужно.