Добрый молодец непроизвольно принял позу мыслителя…
– Гвидо-о-он, свет мой зоревый, внучеком когда-тоть воплощённый! Ты ли это?!!
Иван медленно поднял голову, округлив глаза, челюсть же его оставалась где-то в районе тимуса… Тут бабка, щурясь на устройство, разглядела его поближе и вынесла изрядный, но мягкий вердикт:
– Мимо!
– Чего мимо?!
– Мимо острова Буяну, – напевно произнесла бабка, а затем отчеканила: – Обозналася я, дюже схож!
Затем, умильно сложив ладони у подбородка, снова перешла на певучую речь:
– Экой славной комарик-от! Везде не замечен летат, всё на белом свете видат, да мне всё, поди, докладыват да показыват! Да, Ванятка?
Иван с трудом подобрал челюсть и кивнул утвердительно. И попытался осмыслить тот короткий, но ёмкий и исчерпывающий ряд образов, коими бабка обрисовала функционал сложнейшего устройства…
– Дак ить так и стану кликать его – Гвидонушкой, – бабкино лицо расцвело улыбкой, зарумянилось, и будто даже стало рассеивать сияние. – Имя-то, – пояснила она, – есть у всего в миру, и оно мно-о-гое определят!… Благодарствую, Ванюша, батюшке твому!
Бабкино приятие и усвоение
Теперь Гвидонушка был, видимо, прочно и естественно приписан к бабкиному хозяйству, поскольку она тут же озаботилась поставить его на довольствие:
– Чем питатся сия небесна тварь?
Добрый молодец, наконец, пришёл в себя. Выяснив у Деда местонахождение единственной розетки в избе, которая оказалась, конечно же, свободна, он воткнул в неё компактный блок питания с гнездом и осторожно, двумя пальцами, взяв квадрокоптер, усадил его в гнездо заряжаться. Тот и впрямь был похож на комара.
– Поди-ко, и от Солнышка Красного заряжатся? – уточнила вдруг бабка. Вконец растерявшийся от продвинутости бабки, Иван кивнул.
– Тако уж с Начала Времён повелося, что Светило всему жизнь даёт, обогреват и напитыват светом.
Бабка Манефа улыбалась и была явно особо счастлива. Гвидоша, заряжаясь, чуть заметно вибрировал.
– Эко глазок-от закатыват, чай, услада ему – питаться!
– Чой-то срамным местом он питатся! – вдруг иронично изрёк Дед, до того молчавший.
– Ты чё ишшо, старый, удумашь?! Сам знашь – нетуть срамных мест на тели, всё годно к делу и почётно! Энто он пузиком припал… Ну, али зародом, – заступилась за Гвидонушку бабка. Потом повернулась к Ивану с неожиданным вопросом: