Теперь Ива, чуть сморенный усталостью, глядел на чернеющую лестницу с любопытством. Он готов был поклясться, что Савва спускался вниз, и даже не один раз.
Если чуть податься вперед, то изнутри потянет землей, смешанной с испражнениями, и плесенью. Ива протянул руку, и она окунулась в темноту подвала. Рука находилась в подвале, пока Ива стоял под фонарями. Он отступил и разозлено захлопнул хлипкую дверь с разбитым замком. «Значит, Савва влияет и на тебя внутреннего? – думал он. – Ты не станешь делать это лишь из-за того, что это сделал Савва. Не станешь! Он не ведает, что творит, и ты поддаешься его безумию? Глупец, глупец… Забудь!». Ива прошел в подъезд и поднялся на этаж. Дверь оказалась открыта.
– Савва? – тихо спросил Ива. – Савва!
Ива шагнул вперед, напряженно вытягивая вперед кулак с зажатыми в нем ключами. Вдали коридора стояло два тела, белыми бликами отсвечиваясь в темноте. Одно повернуло голову, а второе покоробилось, затрепетало. Перед ним стоял совершенно нагой Савва, оглядывающий себя со всех сторон, стремящийся заглянуть себе за спину. Зеркало точно отражало движения двойника; Иве казалось, оно слегка мерцало. Кудри Саввы стали дыбом, одежду комьями бросили у стены. Сам он какими-то порывистыми, надрывными движениями хватался то за бока, то за ноги, натягивая плоть. Ива опустил ключи, облегченно проводя рукой по лицу. «Очередной приступ, очередная дурь».
– Савва, расскажешь, чем занимаешься? – Ива подошел к одежде и поднял ее. – Что ты пытаешься разглядеть? Я мог бы…
Савва толкнул Иву и попытался ударить того.
– Зачем ты пришел?! Убирайся! Убирайся в комнату и не мешай мне, если молча постоять не можешь, – Савва вырвал одежду из рук Ивы и вновь бросил ее на пол. – Убирайся сейчас же! Убирайся! Убирайся!
– Да что с тобой? – Ива осторожно шагнул вперед. – Пойдем к тебе в комнату, ты расскажешь мне…
– Да оставьте же меня в покое!
Савва взвизгнул и толкнул Иву в плечо. Голый, с красными царапинами на коже, с обезумевшими, дикими глазами он казался помешанным. Ива попытался ухватить его за руки, но Савва извернулся, как змея, и упал на пол. Он подполз к зеркалу, лег на него всем телом, мелко дрожавшим, и зарыдал в голос. Зеркало сотрясалось от напора Саввы, который, казалось, хотел пролезть внутрь. Иву передернуло, по горлу пробежала желчь. Он развернулся и, не оглядываясь, побежал в комнату, где заперся на ключ. Вопли не стихли даже за дверью: иногда рык или визг доносился из коридора. Ива вытащил из шкафа вату и забил ее в уши – но крик не умолкал. Он знал, что должен не прятаться, а говорить с Саввой, связывать его, если потребуется, но он зажимал уши пальцами и дрожал. «Я – не Гаврила, я не смог! Я не сумел, и Савва все понял. А если не понял, то поймет… ведь я не выйду отсюда, знаю, что не выйду. Трус!».