– Что такое?
– Не смотри так пристально, я стесняюсь своего шрама! – тихо проговорила она.
Родион улыбнулся, он хотел засмеяться, но почувствовал, что это будет ей неприятно. Вместо этого пальцем провел по ее едва заметному шраму над верхней губой: хотя он больше напоминал тонкую белую полоску, которую можно было разглядеть вблизи, но ее беспокоил.
– Никогда не стесняйся меня. Я люблю в тебе каждую клеточку. То, что ты считаешь изъяном, для меня – твоя изюминка, составляющая часть твоей особой красоты. Ты для меня – совершенство.
– Даже если я совершаю глупости?
– Это делает тебя живым совершенством, а не недосягаемым идеалом.
Она засмеялась и легла ему на плечо. Родион гладил ее волосы, которые напитались теплом от огня и грели его руки.
С ее присутствием в его жизнь вошел дом – не физическое строение, а душевный уют, чувствование «домашнего очага». Она изменила в нем многое. У него была воля – движущий компонент, он мог идти напролом к своей цели, но она еще дала ему веру – отсутствующий элемент. Именно он весь механизм его жизни привел в движение, дал дополнительную силу его движению.
Родион, продолжая гладить ее по волосам, стал рассказывать:
– Все мы были детьми, и у каждого есть детские шрамы, а потом во взрослой жизни, когда фокус внимания больше на внешность переходит, мы начинаем ругать себя за отсутствие внимательности и за все шалости, приведшие вот к таким отметинам. Твой шрам прекрасен. Запомни, я не могу тебя любить за что-то одно, а за другое – нет, я люблю тебя всю. Люблю и все. У меня тоже есть шрам, и я его тоже прячу.
Она соскочила, в ее глазах горел блеск, как у ребенка, который узнал что-то очень интересное:
– Правда? Покажи!
Родион заулыбался. Он любовался ею всегда, ее цветом волос, который сама она называла имбирным, он ей верил, потому что в цветах разбирался плохо: светлый, темный и рыжий – вот и все характеристики, которые были в его арсенале для волос. Его восхищал ее курносый нос и большие кофейные глаза… Именно так – даже не из-за цвета, а потому что, глядя в них, он начинал ощущать бодрость и подъем энергии. Она была его допингом.
Родион повернулся к ней левым ухом и немного отодвинул его, показывая ей кривой, рваный, белый шрам.
– Ого! – проговорила она, смотря на него завороженно.
– Гвоздь! В детстве!