Дома песню не то чтобы не одобрили – скорее, были озадачены.
– Это что же за слова такие? – хмурясь, спросила мама. – Это теперь во дворцах пионеров такое учат?
– Нет, мама, в каких дворцах, это у нас в «Ваганте», – терпеливо разъясняла Шура, вытягивая из маминых пальцев листок с Аниными стихами. – Это мы выступим на Хэллоуин, а я буду петь второй голос, а Аня первый. Это Аня сочинила стихи, а музыка моя.
– Сопли какие-то розовые, – резюмировала сестра Лера, красавица, вредина и первокурсница.
– Петь, значит, будете, – уточнил папа.
– Ну мы с Аней будем петь, а остальные играть и подпевать.
– Что ж, – сказал папа. – В пенье сноснее вздор.
– Рифмы банальные, образы неинтересные, – скучным голосом сказала бабушка. – И что это за котлы с кипящей медью? У нее металл плавится в котлах? Она ведьма-кузнец? И любовь там лишняя.
Шура была согласна с бабушкой, что любовь в этих Аниных стихах лишняя, и без нее вполне можно бы обойтись. С другой стороны, Аню можно было понять – Ане все-таки пятнадцать, ей уже положено думать обо всяких таких почти-взрослых глупостях. С третьей стороны, любовь придавала стихам еще больше загадочности.
– А мелодию ты же сама сочинила, правда? – спросила мама. – Споешь?
Шура вынула из чехла гитару, уселась на табуретку и спела, аккомпанируя себе по минимуму, безо всяких Ненашевских выкрутасов. Первый голос, конечно. Взрослые помолчали.
– А что, молоток, – сказал папа. – Душевно.
– Да, ничего так, – удивилась сестра Лера. – Сойдет для сельской местности.
– Шурка, а я и не знала, что ты так петь умеешь, – сказала мама, как будто ни разу не была на Шуриных студийских выступлениях и ей, Шуре, не хлопала.
Но самая главная похвала Шуре досталась от бабушки.
– А знаешь, – сказала бабушка. – Это ведь настоящая музыка.
«Настоящая музыка, – звенело, шептало, шелестело в голове у Шуры во время репетиций. – Это настоящая музыка. Моя музыка». И Шура наполнялась изнутри важным и теплым. Становилась значительной и тоже настоящей. Проходя по коридору центра детского творчества, Шура слышала, как репетируют «Лучики» со своим бесконечным, ежегодно повторяемым «Наши руки не для скуки, для любви сердца» – и, победно улыбаясь, дергала плечом: давайте-давайте, пойте, все равно на концерте в честь дня города вас выпустят в самом начале, на разогреве, потому что если вас выпустить в конце, все разбегутся от тоски. А под конец, на десерт, выпустят нас.