Дорога в ад
еще закрыта нам
Пока
крысиный не окончен род!
Нам герцог
запрещает умирать
А, значит,
есть дорога лишь вперед!
Сомкни,
братан, клыки, на кадыке врага
Коль клинит
автомат и огнемет
Иди на танк
хоть с лезвием штыка
Бойцовый
Кот нигде и никогда не пропадет!
Бойцовый
Кот нигде и никогда не пропадет!
Сардж
ударил по струнам и поднял голову. Взглянул на своих товарищей
из-под полей шляпы.
- Ну, вот
так. Как-то. Нигде и никогда.
Он кашлянул
и пробормотал:
- Пойду
Кена подменю. Пусть поест... Что ли...
Любопытная
песня, подумал Рогиэль. Воинская.
Все песни о
войне, которые он слышал, делились на две группы, которые, будь у
него страсть к классификации, можно было бы назвать «солдатские» и
«бардовские». Если вы слышите песню, в которой говорится о долге и
чести, об ответственности за судьбу родной земли, о высоком, чистом
и светлом - это поет бард. Солдатам обычно не до того, чтобы думать
о высоком, их помыслы обычно гораздо более приземлены и конкретны.
Потому что солдат может погибнуть в любой момент.
В
солдатских песнях говорится либо об усталости, о том, что война -
это смерть, кровь, грязь, пыль. Либо о девушках и матерях, которые
остались где-то там, вдалеке. Либо, вот так, как у Сарджа
«Попробуй, свяжись со мной! Где хочешь достану и горло перегрызу!».
Либо залихватские и хвалебные песни о том, какие они, солдаты,
крутые ребята, как они всех перебьют, всех изнасилуют и выпьют все
пиво.
Ну и песня
- а Сардж явно пел о себе и таких как он - лишний раз подтвердила
версию Рогиэля о том, кто он такой. Элитный гвардеец, обученный
применению магического вооружения, все эти метатели огня, огненная
броня и прочие неизвестные архимагу, но явно обозначающие что-то
неприятное слова, вроде «радиация». Но при необходимости способный
убить противника хоть ножом, хоть зубами, хоть листком
бумаги.
Повезло с
ним. И ему, архимагу, потому что такие гвардейцы - товар штучный. И
его товарищам.
Гитару
взяла Харли. Рогиэль заранее было поморщился, он не ждал от этой
девушки ничего хорошего, но она смогла его удивить.
Песня была
о войне. Песня была типично бардовская. Но она цепляла. Может,
потому что страшноватый смысл странным образом контрастировал со
звенящим девичьим голосом.
А еще в
этой песне промелькнули два слова, от которых на миг стало жутко
даже, казалось бы, ко всему привычному пятитысячелетнему
эльфу.