Клаудия изумленно вытаращила глаза.
– Что-что?
– Погадай мне по ладони, девочка моя. Я хочу, чтобы ты еще разок предсказала будущее.
Клаудия покачала головой.
– Я не хочу больше этого делать.
– Почему? Клаудия, ты же отличная гадалка!
– Потому что я слышала, что мой психиатр сказал на суде. Он сказал, что я создаю фантазии… Как паук плету паутину. И теперь я знаю, что все это, – она обвела широким жестом камеру, – не съемочная площадка. А это, – она потрогала повязку на ноге, – не несчастный случай во время съемок. – Клаудия подняла на надзирательницу глаза, полные слез. – Он сказал, что временами я все-таки возвращаюсь в реальность. Видимо, сейчас тот самый случай.
– Клаудия, я тебе могу чем-то помочь?
– Господь оставил меня… Вот и вы все оставьте меня в покое!
Заг ушла, а Клаудия съежилась на койке, закрыв глаза и пытаясь понять, что происходит. Если она не снимается в кино, то значит, ее и впрямь обвиняют в убийстве? Она слышала, что прокурор говорил о смертной казни. Ее хотят усадить на электрический стул!
Что-то заскрежетало рядом, и возле камеры появились двое рабочих – те волокли лестницу, чтобы заменить одну из длинных флуоресцентных ламп. Парни громко болтали о том, как им не терпится поскорей закончить работу и пойти на ужин. Клаудия вдруг поняла, что они заслонили собой камеры, и надзиратели не видят ее на экране.
А значит, она может незаметно покончить с собой.
Унитаз! В нем есть вода.
Она упала на колени. Пострадавшая нога болела так сильно, что пришлось ползти. Клаудия добралась до унитаза и уставилась в его нутро. Опустила в воду руку – холодная и чистая. Надо спешить, пока никто не пришел.
– Господи, прости меня! Я знаю, что там, рядом с тобой, меня ждет лучшая участь.
Набрав в грудь воздуха, она окунула лицо в воду, выдохнула – и снова вдохнула.
Вода потекла в ноздри, и Клаудия невольно отшатнулась. Через силу снова опустила голову, но тут ее начало тошнить… На громкие хрипы и бульканье прибежали охранники.
Девушку забрали в лазарет. Когда убедились, что с нею все в порядке, снова поместили в камеру под строгий надзор.
Клаудия заплакала. Она надеялась умереть по своей воле, а не на электрическом стуле. Боже, только не на электрическом стуле! Она не хотела, чтобы ей сбрили роскошные длинные волосы, связали ремнями и пропустили сквозь нее мощный разряд тока.