– Неста!
– Видишь? Выглядит она хорошо, – Лидиа отступила на шаг и закопалась в свои травы, недовольная. У нее такое лицо, вдруг поняла Неста, – надменное, странное. В отличие от нее, Шеэмин кажется образцом открытости эмоций.
– Как ты себя чувствуешь? – Шеэмин отпустила ее только затем, чтобы взять за руку.
– Я не знаю, – Неста ответила еще до того, как полностью прислушалась к своим ощущениям. Выработанная привычка, необходимая модель поведения. Она – будущая кассида и должна владеть собой.
Она рассеянно погладила Шеэмин по руке. В голове вертелись вопросы, к которым она не знала, как подступиться. Не могла сформулировать даже для себя.
– Что… что случилось?
Шеэмин неуверенно оглянулась на целительницу, но та ей не ответила и покинула комнату, оставив их наедине.
– Я не знаю. Мы… никто наверняка не знает, Неста, – регент-кассида вздохнула и устало оперлась о колени, зарывая пальцы в седовато-голубые волосы. – С тобой будто бы все хорошо, но эта вещь… штука… чем бы оно ни было… ох.
– Не торопись, – собственный голос звучал словно издалека. Неста не верила, что это она сейчас успокаивает регента.
Шеэмин кивнула, пристыженная.
– Конечно, мы обязаны знать, что выбредает из пучины, но такое я вижу в первый раз. И никто ранее не оставлял… знаков. Не метил тех, к кому прикасался. Ты же знаешь – обычные чудовища из пучины, мелкая напасть, не хуже диких зверей. Но это…
Нимнесте пробирает мороз. Никогда еще регент не была такой растерянной, не терялась в словах, не позволяла волнению накрыть ее с головой. Образец самообладания и уверенности в ситуации, она была маяком, образцом.
Взгляд серых, всегда густо зачерненных глаз Шеэмин останавливается где-то в районе груди Несты.
– Неста, я не знаю, но оно рассеялось, когда тебя коснулось. То чудовище. Не осталось и следа на волнах. А ты… мы еле тебя откачали – и, по правде говоря, мы и не смогли.
Что?..
Неста сама не поняла, как коснулась груди, как осознала кое-что, чего до этого так легко не замечала.
Ее сердце не билось.
Она соскочила с кровати и бросилась к зеркалу. Она не чувствовала ничего неправильного, не видела ничего необычного. Это ее смуглая кожа оттенка темного шоколада, это ее светло-карие глаза, теплая карамель с золотыми искрами, ее буйные кудри медно-древесным ореолом обрамляющие лицо. Ничего в ней не изменилось, она чувствовала себя хорошо – как обычно, будто бы ничего не случилось. Но ее сердце не билось, и она не понимала, как это возможно.