- На твое счастье, Соломон, я вовремя
отправила к маме детей. В противном случае ты бы сейчас…
- Не надо, дорогая, я все понял.
Несчастный Кишкус наконец сообразил,
что его унижают в присутствии трех посмеивающихся мужиков, и
попытался остановить экзекуцию. Но было поздно.
- Ты все понял? Да что ты вообще
можешь понять, кроме перспектив урожая? Ты агроном, Кишкус, просто
агроном, а я, вместо того, чтобы заниматься собой, как это принято
у женщин моего круга, вынуждена руководить предприятием! И об
охране тоже позаботилась я! А ты даже не смог сбить цену, и теперь
мы платим этим бандитам огромные и совершенно незаслуженные
деньги…
- Это я тоже слышу, синьора.
- Феликс, не мешайте!
- Ни в коем случае, - усмехнулся
Вебер, машинально прикоснувшись пальцами правой руки к полям шляпы.
- Я стараюсь помочь.
И почувствовал на своей щеке нежные
женские пальцы.
- Феликс, поверьте: я доверяю вам,
как никому другому. Я вручила вам самое ценное, что у нас осталось:
наши жизни.
И массивный сундучок, на котором
синьора восседала. Как понимал Вебер, в нем лежали фамильные
драгоценности и собранные с арендаторов деньги - все остальные
сбережения виноделы хранили в банке. Сундучок, без сомнения, был
дорог: сто пятьдесят цехинов за сопровождение просто так не
выкладывают, но самое печальное заключалось в том, что о наличии в
фургоне сундучка было известно не только бамбальеро.
- Ведь вы сильный и беспощадный… как
эрханский мыр…
Будь в фургоне чуть светлее,
тщедушный винодел наверняка увидел бы, как пальцы его жены ласкают
шею наемника. Увидел, и наверняка догадался бы, что произошло
вчера, во время "деловых переговоров"…
Феликс кашлянул.
- Я постараюсь оправдать доверие,
синьора.
- Мама всегда говорила, что ты
упрямая тряпка. - Синьора Кишкус вновь повернулась к мужу.
- Как можно быть упрямой тряпкой? -
изумился тот.
- Не знаю как, но у тебя
получается!
Вебер едва слышно прошептал
помощникам: "Держитесь!", на мгновение приоткрыл дверь и бесшумно
выскользнул из фургона.
В безлунную прохладную тьму.
Если в загратийской ночи и было хоть
что-то интересное, так это, безусловно, запахи. Север континента
лежал на границе субтропиков, и летом пропитывался чарующими
ароматами… всего. Деревья, кустарники и травы украшались цветущими
бутонами всех придуманных Создателем оттенков, и многие из них
благоухали круглые сутки. Люди романтичного склада представляли
летнюю Заграту большим садом, однако Вебер умело отсекал ненужные
ароматы, выискивая запахи важные, от которых зависела его
жизнь.