– Однако… Вы упорно не желаете называть Валерию по имени. Вы относитесь к ней с предубеждением?
– Ты знаешь, я человек прямолинейный…
– И?
– Полагаю, что твоя суженая вроде изящной бонбоньерки с конфетами. Поднимешь крышку, – а там вместо шоколада леденец из тех, что продают россыпью.
– Чем же худ леденец?
– Зяблик соколу не пара.
– И кто же из нас двоих зяблик?
– Не ерепенься, к тебе не идет.
– Ну, допустим. Пусть – зяблик. Зачем же вы дали благословение на брак?
– Разве ты меня в ту пору послушал бы? Посмотрел бы на себя со стороны. Дышащий страстью дракон: сверкающий взор, восторженные речи, пламенеющий лик! Герой рыцарского романа, понимаешь ли, – не подступишься.
– Вы предсказываете роману грустный финал?
– Зачем… невеста – не жена, дозволено и разневеститься. По крайней мере мне претят чопорные девицы.
– На что вы меня толкаете, отец?
– Полно, Валюша, ты, разумеется, сам можешь свою судьбу решать. 22 года не шутка. Я в твоем возрасте – ого-го! – в русско-турецкую в атаки ходил. Твой выбор – тебе с ней и жить. Но, чур, не сетовать потом. Жениться легко – ужиться трудно… Прости, сынок, что наставляю. И давай-ка в столовую: Алена, верно, ужин подала. А мне в храм Божий пора, не обессудь. А может, вместе?
– Нет, папенька.
– Мне Всенощной пропускать нельзя. Я же и в хоре, и старостой.
– Помолитесь за меня!
– Уж это непременно.
Отъезжая на следующий день, Дружной подмигнул товарищу:
– Смотрю, папаша твой того гляди в монахи подрядится.
Молодой Шевцов зыркнул острым взглядом:
– Кто дал вам право… Позвольте откланяться. Признателен за компанию.
– Что ты, Лера? Не сердись, братец. Уж я вперед дерзить не стану.
Шевцов не ответил, но лицо его смягчилось.
* * *
Подпоручик справился об убитых в морге Александровской больницы. В списке погибших его внимание привлекла фамилия Чернышов. Оказалось, что это мастер с Путиловского завода, 1850 года рождения. Осведомившись о месте жительства покойного, Шевцов отправился по полученному адресу.
На Первой Рождественской завернул в нужное парадное. Бесконечно долго поднимался на второй этаж; клацанье кованых сапог эхом отзывалось в лестничной винтовой спирали – или так ему чудилось? Переборов пакостный нутряной холодок, медленно приблизился к ровно покрашенной двери и постучал костяшками пальцев. Открыла несуразная прыщавая юница с печальными глазами, держащая на руках пышнощекую трехлетку.