и сверкающее белками глаз, смуглое лицо, Шевцов прицелился. Он неплохо стрелял: паколь полетела наземь. Револьвер у него тут же выбили. Чьи-то мощные руки попытались сзади добраться до горла. Перед лицом мелькнул клинок. Остановив смертоносный рывок, Шевцов с трудом выдавил из широкого запястья кинжал и повалил врага на землю, а сам сразу же откатился, опасаясь удара острым лезвием в незащищенную спину. Вовремя подоспевший унтер остервенело ткнул штыком в поджарый живот. Ограненная сталь пропорола тело до позвоночника – нападающий с душераздирающим воем задергал конечностями, как дрыгающая лапами обезглавленная лабораторная лягушка.
– Берегись! – успел крикнуть Нечаев, кидаясь на спину Шевцову, прикрывая от выстрела.
Сухой щелчок браунинга – и Нечаев осел, коротко простонав.
Шевцов кинулся в ноги стрелявшему, рванув их к себе и навзничь опрокинул противника. А потом в исступлении душил туземца, не помышляя более об опасности со спины.
Отбившись, при свете факелов подбирали раненых и оружие.
Наутро Шевцов справился о семье погибшего. Молча переписал адрес.
«Недолго длилось наше знакомство. А ведь я тебе жизнью обязан, брат Алеша», – прошептал Валерий, опустившись на корточки у тела поручика.
В тот же день его вызвали к капитану:
– Поручик Нечаев выбыл из строя. Принимайте второй и третий взводы. И еще: прибыл из России старший унтер-офицер Стрельцов. Определите в третий взвод… А в ночной вылазке вы выказали себя превосходно, поздравляю…
У штаб-квартиры начальника гарнизона с баулом, в походной шинели стоял молодой человек.
Он четко отдал честь:
– Разрешите обратиться, ваше благородие! Старший унтер-офицер Стрельцов, прибыл в ваше распоряжение.
Шевцов устало махнул рукой:
– Отставить. Здесь не приняты формальности. Как, брат, тебя зовут?
* * *
Валерий не сразу притерпелся к отсутствию ванной комнаты, клозета со сливом и свежего белья. Со временем он наловчился потреблять минимальное количество воды в сутки, наскоро простирывать исподнее, спать невпопад и наспех ходить до ветру. Одного не мог принять: нерегулярного бритья. Страшно было опуститься.
– Господин Шевцов, не подадите стакан? – обратился штабс-капитан Ворохов, – Полный, разумеется. В жизни не думал, что доведется глотать эдакую гадость – гретую водку. Вот что: плесните лучше в чай. Так бойчее пойдет. Все штудируете ваши книжки? Заучиваете, что ли? Какой бабайский теперь перенимаете – тюрки? Ах, фарси? Не мутит еще? От всего, батенька, от всего.