– …или Людмила Глазова?
Он собрал все свои умственные силы. Марика Рёкк вообще-то немка. Милица Корьюс – американка, а они наши союзники, верно? Конечно, Серова лучше. Потому что наша. А Глазова тем более – потому что фильм про героических лётчиков. Как вдруг иная мысль ворвалась. Ослепила, осветила. Показала в вопросе второе дно. Каким-то чутьём Шурка понял, что Рора спрашивала вовсе не об этом. И это же чутьё подсказало ответ. Глупый, невозможный. Но именно тот, который нужен. Шурка не успел его обдумать хорошенько, как уже сказал:
– Самая красивая – это ты, Рора.
И умер на месте. Точнее, не успел. Рора медленно повернула голову. Брови приподнялись, губы приоткрылись. Сомкнулись. Она вздохнула и ответила только:
– Какие вы все, мальчишки, дураки. Ужас. Я же не об этом!
Но на её лице, тихо просиявшем, Шурка увидел, что ответ – правильный. Губы его сами расплылись:
– Тогда Милица Корьюс.
– Ладно, – Рора махнула рукой. – Тебе туда, а мне туда. Пока.
Школа для девочек была на канале Грибоедова.
– После уроков увидимся! – крикнул Шурка.
Спина удалялась. Даже под джемпером видны были острые лопатки.
Родители Роры умерли в блокаду. Умерли бабушка, дедушка, дяди, тети и две младшие сестры. А Рора осталась.
– Рора!
Она обернулась. Шурка подошёл.
– Забыл что-то?
Коленка опять принялась пинать мешок. Прохожие, точно поняв что-то, с обычной таинственной деликатностью ленинградских прохожих, огибали их асфальтовый островок. Шурка посмотрел в серые глаза. Можно было сказать: нет. Даже лучше было бы сказать: нет, извини, пока, после уроков увидимся. Но тогда значило бы, что всё это, с ними, было ненастоящим. А это ждать не могло. Настоящее или нет – надо было выяснить не откладывая. Немедленно. Прямо сейчас. И он спросил:
– Рора, это ужасно, что жизнь прекрасна?
Рора опустила глаза на мешок. Посмотрела на мост, за которым с усилием изгибала гранитную набережную Мойка. Перевела взгляд на трамвайные провода. На Шурку. Пожала плечами:
– Может, да, может, нет… Я правда не знаю! – смущённо засмеялась.
И весь мир засмеялся вместе с ней.
В школе Капусты не было. Но это была такая маленькая, незначительная деталь, что Шурка легко её смахнул.
Вальс из фильма с Милицей Корьюс Шурка насвистывал всю дорогу домой, всю лестницу. Немного запнулся перед дверью. И снова засвистел.