– Чего?
– Опий-сырец, готовится из сока мака.
– Пережрал дурмана? И отправился на дно?
– А это что? – Баюр замер.
Скрученный трубочкой кусок кожи, перетянутый бечёвкой, выкатился из переворошённой кучки вещей и наткнулся на воткнутую в песок лопатку. Срезав бечёвку, волхв расправил рулончик и ахнул:
– Карта! А морячок-то непростой!
Ян тоже уставился в разрисованный клочок кожи:
– Остров сокровищ!
И Баюра снова пробило на шпильку:
– Жадный ты, ваше благородие. Сокровища ему подайте! Стыдно, брат. И нехорошо.
– Пиратам и расхитителям гробниц положено.
– Неизвестно, что он искал. Может, и не сокровища вовсе.
– Вот вы где! – увязая в песке и опыхиваясь, к ним спешил Бартоломео, за ним едва поспевал Карлайль. – Наши уже развели костёр, разогревают ужин. Пошли, а то эти проглоты оставят нас голодными.
Баюр быстро сунул карту за пазуху и встал.
– Нашли что-нибудь? – заглянул в яму толстяк.
– Да так, ерунду всякую, – Ян заталкивал в сундучок барахло и прилаживал замок.
– Идеи есть?
– А то!
– Обсудим у костра. Живенько, живенько!
Разговор у костра не горел таким энтузиазмом, с каким ступили на остров учёные. Исходив вдоль и поперёк открытую землю, где земли как таковой не обнаружили, наломав непривычные ноги в сыпучем песке, люди мечтали лишь об одном – поскорее растянуться на одеялах под сияющим звездным пологом и отдаться сну. Отчеты первопроходцев были похожи друг на друга, как две капли воды: находки у всех были одинаковыми, поэтому и выводы совпадали. Только рундучок погибшего моряка заставил всех встрепенуться, но и то ненадолго, ибо он не таил в себе не только сокровищ, но и вовсе ничего интересного. Кроме склада наркотиков, которые за давностью и ненадёжным способом хранения, скорее всего, потеряли товарную ценность (правда, проверять на собственном опыте никто не рискнул). Намерения погибшего морячка (в смысле распоряжения ядовитым грузом, запрещённым законом) остались невыясненными. А теперь уже и не выяснятся никогда. Так что вскоре над уснувшим островом воцарилась тишина, которую нарушали лишь всхлипы набегающих на берег волн.
Баюр проснулся от озноба. Утренняя свежесть осы́пала его мурашками и заставила встряхнуться. Он посмотрел на мирно посапывающих учёных, на седое кострище без признаков дымка, на розовеющий горизонт. Ещё все спят? Хорошо! Можно спокойно рассмотреть карту, поразмышлять. Он приподнялся, встав на колени и разминая затёкшие мышцы, огляделся вокруг. Что-то изменилось. Кажется, яхты были с другой стороны острова, когда он ложился спать. Неужели он вчера так устал, что перепутал стороны света и расположение яхт? Быть того не может. А рассвет? Он что, теперь рождается на западе? И вдруг горизонт поплыл перед глазами. Закружилась голова? С чего бы? Он вскочил на ноги. Нет! Голова не кружилась – кружился остров…