В уборную входит какой-то человек, отводит в сторону пошатывающегося контролера.
– Житья нет от этих пьяниц, – благодушно произносит он и мочится. – Доску зачем-то сорвали. Если свет в вас тьма, то какова же тьма? Горе, горе тебе великий город Вавилон, город крепкий! – добавляет, выходя из уборной. – Ибо волшебством твоим введены в заблуждение все народы…
– И в нем найдена кровь пророков и святых, и всех убитых на земле, – продолжает вор. – Упокой, Господи, душу убиенного раба твоего… как его звали? – обращается он ко все еще стоящему в оцепенении контролеру. – Ладно, Господь разберется. Теперь ты! Ты меня пожалел, и я тебя отпускаю. Не двое ли было на ложе? Одного возьму, другого оставлю! Я тебя чуточку только подранил. Ежели выживешь, не охоться ты больше на людей! Опасные они, безжалостные…
* * *
Вор возвращается на остановку, запрыгивает на ходу в трамвай, в котором находится жена генерала с цветами. Рядом с ней сидит засыпающий человек с виолончелью между ног, по струнам которой скользит, извлекая жалобные звуки, его рука. Те же контролеры проходят мимо вора, не замечая его.
– Научились Р-родину любить, – указывает он на контролеров. – Фраера дешевые! Здрасти, – подсаживается он к жене генерала. – Я вас знаю. Помните, в гостях у вас был.
– Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек. Я вас помню.
– Вы в жизни красивее, чем на афише.
– А-а… может быть, может быть.
– Я за вас чё угодно сделаю. Если надо на пику кого посадить или еще чё…
– Помогите цветы донести.
За окном идет снег. Трамвай проезжает сквозь парк. В глубине компания на пикнике.
* * *
С двумя огромными букетами в руках Шкловская входит в квартиру, подходит к буфету, наливает рюмку вина, выпивает и заходит в спальню.
– У меня появился поклонник.
– Ты погляди, что происходит, – указывает Шкловский за окно.
* * *
– Эй, подметало, чё красоту портишь? – спрашивает вор.
– Да я тя щас! – со злобой идет дворник на него с лопатой, но осекается, увидев финку в руке. – Милиция! – орет он и свистит в свисток – вор убегает.
– Пингвиненка не видели? – спрашивает заплаканная женщина в белом халате. – Сбежал, из зоопарка сбежал.
– Не положено! – рычит дворник и с еще большей яростью набрасывается на статуи: рубит головы, топчет ногами глаза.
– Эт-тит ты, – чертыхается он, – вылупили гляделки!