– Я пийду, а ты- поплачь!
Он посмотрел на девушку пытливыми глазами, подмигнул и стал спускаться с верхней полки, не забыв про фляжку. Гуля улыбнулась. А потом подумала, как она сразу не заметила у хохла добрый, живой взгляд? Не уж-то и впрямь – была ослеплена пеленой?
– Казалось бы, чужой человек..-рассуждала она, – а вот, назвался
«товарышем». И оказался им. Хотя, какой же он, хохол – чужой?
Ведь нас – Союз из пятнадцати братьев и сестер, разгромивших фашистов!
Гуля Советских подняла голову. Слезы высохли. Разве что- стояли в глазах слезинки, и от этого занявшие горизонт поля и луга, сливались в море. Такое бескрайнее, такое близкое, такое желанно- родное… совсем в дали оно терялось в небе.
Блондинка облегченно вздохнула. Ей хотелось сказать хохлу что
– ни будь доброе. И она поискала глазами мужчину, что поддержал её в трудную минуту. Хохол исчез. Его вещи – тоже.
– И – эх! Не поблагодарила … – сожалела она. Приближался перрон Харькова.
Вагон плавно ткнулся о что -то невидимое, перрон перестал плыть. Длиннющий состав поезда остановился, изогнувшись огромной гусеницей на железных путях, огибая весь вокзал Харькова.
Люди в вагоне оживились, доставая документы.
Поезд «Воркута- Симферополь» пересек границу Украины. Народ окончательно проснулся: ну что, где таможня?
Проводник прошелся по вагону, предупреждая, что во время проверки двери будут закрыты. Из вагона выходить нельзя!
Гуля усмехнулась: кому-то нельзя… А кому- то… Хохла не было!
Проводник, осматривая пассажиров, обнаружил, что нет одного из них:
– А где этот, с фляжкой? Ответа не последовало.
– Ай – яяй! Какая неосмотрительность! Блондинка поцокала языком.
Проводник перерыл белье беглеца, быстро убрал его, и чуть заикаясь, с округлившимися глазами, уже вежливей обратился ко всем:
– Господа пассажиры! Кто видел, где вышел этот господин?
Гуля прыснула со смеху в подушку. Проводник ждал.
Все молчали, как партизаны.
Проводник, матерясь, побежал встречать таможенников.
Девушка внимательно осмотрела толпу, снующую по вокзалу, в надежде заметить хохла. А что смотреть? Все равно- не выпускают… Она вспомнила дядю, мужа одной из сестер матери, из рабочего поселка Буды. При советском правительстве фаянсовый завод Буды гремел на всю страну, как завод вне конкуренции по производству посуды. Его фарфор даже импортировали. И конечно, у счастливчиков – родственников рабочих завода этот импорт красовался на столе, по праздникам, вызывая восхищение мастерами