– В смысле…
– Терапевт бьёт по колену молоточком, и нога дёргается. Это называется рефлекс, и неважно, кто ты – столетний старик или годовалый младенец, богач с планеты класса «Эдем» или нищий на помойке, которая по недоразумению называется Городом-минус-один. Нога дёргается. Любовь – такой же рефлекс, который живет глубоко внутри нашей изъеденной коррозией психики, и нельзя выковырять её оттуда, не потеряв в процессе собственное «я». Это можно отрицать, бороться… или смириться.
Шумел бар, на экране телефункена бесновался демонический рассказчик с косой в когтистой лапе, шептал что-то неразличимое и царапался в оконное стекло дождь.
– Но это не самое плохое, – закончила вдруг Анна. – По-настоящему скверно то, что я на самом деле почти ничего о себе не помню. Знаю только, что я – Анна Гидрар, двоюродная сестра Омни, хорошо помню наши последние часы в том имперском форте… а дальше – темнота. Тьма египетская.
– Наркотики, медитация и пластическая хирургия творят чудеса, – сказал Лейтенант. Он не очень любил утешать девушек, страдающих провалами в памяти, но искренне пытался помочь. Если ей промыли мозги и начинили биовзрывчаткой, дело может закончиться худо. – Возможно, тебе стоит воспользоваться чем-то из перечисленного. А возможно, ты уже этим воспользовалась.
Анна медленно покачала головой, и Лейтенант снова невольно засмотрелся.
– Дело не в этом. Есть ещё кое-что, что я знаю совершенно точно, и это не дает мне покоя. Я беспокоюсь не за себя, а за тех, кому могу причинить вред по незнанию. Я – монстр. В моём сердце таится зло.
Она взглянула на него через стол, как всегда – до того открыто, что у него защемило сердце, столько было в этом взгляде яростной, безнадёжной тоски.
– Да, конечно, – Лейтенант рассеянно обвёл рукой вокруг. – Ну, а мы все тут, как считаешь, собрались за ручки держаться?
***
Автобус догорал. По-хорошему, конечно, гореть бы ему ещё часа полтора – но в непосредственной, можно сказать, визуальной близости Врат Ада кислород составлял уже очень небольшую часть местной атмосферы, поэтому, ярко заполыхав поначалу, коробка автобуса довольно быстро потухла и только изредка подергивалась сиротливыми язычками сине-зелёного пламени.
Останков нечеловеческого Харона среди обломков не оказалось.
– Надо было соглашаться на деньги, – развязно сказал Клэм, ступая по заметённой мягким пеплом дороге. – Потом найти твою рыжую Алису, вцепиться в неё и гасить окружающих изо всех стволов. Или не найти. В любом случае, чем больше крови и кишок вокруг, тем проще ориентироваться.