– А, да-да, мне Вася Вялый вчера сообщил.
– Так поедешь получать?
– А чё ж.
– Тогда подходи ко мне в редакцию. В час дня. Вместе поедем.
– Только я хочу, чтобы перфоманс какой-нибудь по ходу дела… Может, бермуды надеть? И вьетнамки?
– Надень костюм для начала.
– Почему для начала? А потом-то как?
– А потом – ума много не надо. Думаю, получится как обычно: напьётесь с Вялым – вот и будет перфоманс.
– А кто ещё намечается?
– Все намечаются. Смотри не опаздывай.
***
Утром я с полчаса шарил по шкафам в поисках приличного костюма.
Увы, весь мой гардероб утратил общеприемлемый статус ещё на исходе прошлого века и ныне, безнадёжно протраханный молью, мог представлять ценность разве что для будущего хранителя музея моего имени.
В конце концов нарыл чёрные чухасы и что-то ещё такое неполживое: кацавейку не кацавейку, но с несколькими объёмными карманами для предполагаемых плюшек, без коих, как мне казалось, не могла обойтись писательская медаль. Напялил на себя весь этот нафталин плюс солнцезащитные очки для маскировки от правопорядочных блюстителей, которые в последнее время стали слишком рьяно охотиться на кубанскую интеллигенцию (меня буквально неделю назад – в очередной раз – целую ночь продержали в «обезьяннике» за то, что всего-навсего пристроился справить скромную надобность под деревом), и на полных парах вывалил на улицу, поскольку время уже поджимало.
Стояла сумасшедшая жара.
Слава богу, идти было недалеко, всего два квартала (я чувствовал: сейчас начнёт хотеться пива; однако старался об этом не думать, поскольку – рано).
Как ни крути, к медали я не был готов. Невзирая на все свои достоинства, разговоры и мысли. Как говорится, на фига козе баян? Впрочем, от слова до дела сто перегонов, надо ещё посмотреть, что там будет и каким боком.
…А Лариса Новосельская с утра, оказывается, уже пила с банкирами текилу и невесть когда прекратила бы это занятие, если б не появился я.
Но я появился. И мы поехали.
***
Всё оказалось абсолютно не так, как мне представлялось.
Я думал: сейчас приеду, и сразу подлетят газетчики и телевизионщики – накинутся с микрофонами и диктофонами, начнут выпрашивать у меня интервью и разные пикантные подробности, а массовка из восторженных поклонниц станет бросать в воздух если не чепчики, то, может быть, лифчики…
А дулю тебе, маститый писатель Евгений Петропавловский! Там, в зале, чествовали каких-то библиотекарей. Ибо на сей день припал их библиотечный юбилей со всеми последствиями, вытекающими так не вовремя, не к месту и не в дугу (впрочем, только для меня, но отнюдь не для собравшегося социокультурного субстрата, разнаряженного, с цветами в руках, переполненного торжественными речами, аплодисментами, почётными грамотами и воспоминаниями о светлом будущем отродясь не существовавшей кубанской интеллигенции). И уж только потом, после вафлиотечного юбилея, должна была наступить очередь наследников шолоховского пера.