Даже тогда Эми редко подолгу молчала. Ее было слышно раньше, чем становилось видно. Она не приходила в гости – она врывалась в гости. Я часто водила ее к Ричарду, чтобы она поиграла с его сыном Майклом, который был младше Эми на четыре месяца. Именно там она получила свое первое прозвище – Ураган Эми. Не успела дверь открыться – она тут как тут. Словно огромный вращающийся вихрь, Эми металась из комнаты в комнату, всегда чем-то занятая, полная энергии и мозолящая глаза.
Я тогда тоже была энергичной. Я работала вплоть до появления Алекса и Эми. Мне нравилось трудиться и зарабатывать собственные деньги. Так было с шестнадцати лет, когда я ушла из школы. Но мне нравилось быть и мамой. Я была поглощена невероятной энергетикой моей дочки, и мне нравилось помогать своим детям искать собственные пути в их юных жизнях. Если подумать, то я поставила перед собой невыполнимую задачу – стать идеальной матерью, потому что моя мама была не такой. Именно это я хотела исправить в отношениях со своими детьми.
Моя бабушка Дебора, еврейская эмигрантка из Восточной Европы, ушла от своего мужа и приехала в Лондон из Ньюкасла без гроша в кармане и с тремя дочерьми. Моя мама, Эстер Ричман, была младшей дочерью. Хоть я и родилась в Бруклине, Нью-Йорк, мы вернулись в Хакни в Восточном Лондоне, когда мне было всего полтора года. Со временем мы проделали традиционный еврейский путь от муниципального жилья Восточного Лондона до Сток-Ньюингтона. Все это было еще до того, как мы с Митчеллом поженились и осели в Саутгейте. Мою семью нельзя было назвать богатой. Испокон веков женщины в моей семье выглядели одинаково – ходила шутка, что мы были настолько бедны, что могли позволить себе только одно лицо. Но на столе обязательно была еда.
Мой папа Эдди, который работал женским портным, был для меня авторитетом. Несмотря на то что после смерти своего отца он и два его брата росли в Норвудском еврейском приюте, папа был спокойным, нежным и добрым человеком. Все любили Эдди. Но у него была трудная жизнь. Он не только провел всю юность в детдоме, но и прошел страшную антисемитскую школу во время службы в армии. Из-за этого еще до нашего рождения он отказался от семейной фамилии Стайнберг и взял новую – Ситон. Ситон, как оказалось, это маленький прибрежный городок на восточном побережье Девона – место, куда Эдди ездил, будучи подростком, и с которым у него были связаны приятные воспоминания.