Кирилл хочет что-то сказать. Лиза смотрит на него влюбленными глазами.
– Кирюш, ты сделаешь мне лабу?
– Так просто? – спросила Машка.
– Почти. Она вышла замуж. Я ее просчитал. Но не просчитал, как мне потом хреново будет. Пусто все. Экзистенцией накрыло по самое не хочу. И причина даже не в том, что она меня юзала, дело в том, что меня никто так не слушал!
– Я все понимаю, но почему? Почему в офицерский корпус?
– А-а… – Плотва довольно улыбнулся, растекся на кресле, – это клевая стори. Вам, Мария, понравится.
Машка не подгоняла его. Она встала, налила чай в крышку от термоса, поставила перед Плотвой.
– Я пришел к ним. Я ведь просчитал и их. Это как дважды-два, если тут живет вундер, значит, рядом есть контора. Я пришел и сказал…
Машка улыбалась, но она стояла к нему спиной, и Плотва не мог это видеть. Где-то внутри гипермаркета кричали, кажется, новобранцы играли в Зарницу.
– Пришел и сказал, отдавайте моей личное дело. Номер им назвал. Они забегали, забегали. Ну, я им устроил драму Шекспира и Шиллера. Вколол себе антилогик. Ну, тот, который тормозит процессы в мозгу. Пригрозил. Они испугались. Вдруг я мозг поврежду. А я у них под номером, будет недостача вундеркиндов. В моем личном деле нет упоминания о том, что я вундер. Так откуда вы знаете?
– Звание, завещанное мне мужем, дает мне доступ к информации. Даже к этой. И потом, я сопоставила.
Плотва кивнул своим мыслям.
– И вы колете себе эту дрянь? – спросила Машка тревожно, она уже снова сидела напротив Плотвы. На ее плече крутился крысенок.
– Она мне без надобности. Сегодня такая война. Каждый третий падет смертью храбрых. И разляжется на лаврах.
– А если новое оружие?
– Это не просчитываемо. И не логично.
Машка посидела без движения, на нее разом накатила усталость. Многотонная усталость, наверное, тоже досталась ей по наследству.
– Кирилл, зачем они хотят пустить вас в расход?
Лицо Плотвы не изменилось, но глаза помутнели, впрочем, это могла быть игра света.
– Ну что ж, значит у меня больше шансов пасть смертью храбрых. Вот и все. Разрешите идти?
– Идите.
Он встал и вышел. И ей показалось, что встало и вышло личное дело. Не человек. Картонная старая папка козырнула ей и исчезла за дверью, папка была пробита пулей.
Потом наваждение пропало.
Машке закрыла личное дело Кирилла Плотвинина, она не стала его дополнять, она не хотела никому упрощать работу.