– Не знаю, слышишь ты меня или нет, но мне нужно, оказывается было просто выговориться. Может быть даже перед самим собой. Я, конечно, не очень хочу рассказывать про то время, когда мы жили в деревянном бараке… Я тогда сильно выпивал, и последствием моих пьянок был сильный пожар в этом бараке, после чего мы зимой, – я задумавшись, продолжил, – мы – это я, жена и наш ребёнок, оказались утром в февральскую погоду, без вещей, без документов, на снегу возле родного пепелище. Слава Богу живые! Хотя… Всё могло закончится гораздо трагичнее. И я не хочу, конечно, рассказывать, как жена собралась и вместе с сыном ушла к своим родителям, махнув на всё и на меня, в том числе. И вот тогда… Да, тогда, стоя на холодном морозном ветру, я смотрел на всё это бедствие, размазывая по лицу грязные пьяная слёзы и сопли, и мне стало действительно страшно. Зима, а мы на улице с маленьким ребёнком… Я не помню из-за чего начался пожар: или я не закрыл дверцу печи, или уснул с не потушенной сигаретой? Да, сейчас это и неважно. Я каждый вечер был в постоянном пьяном угаре: беспамятство, деградация… Что там говорить, то что произошло, то произошло. Жена ушла с ребенком сразу же, не знаю, как добралась до посёлка, где проживали её родители. Она сказала мне, заплакав, что так больше жить не может и это предел всего. Это просто какое-то чудо, что Бог отвёл от нас самую страшную трагедию. Самая страшная трагедия была бы, если бы мы заживо сгорели в этой «халабуде» Бог преподал мне большой урок. Жена даже не попросила меня отвезти их в посёлок, хотя машина стояла рядом, и всегда торчали ключи в замке зажигания, недалеко от этого деревянного здания, который назывался нашим домом. Она просто взяла сына, зашла к соседям через дорогу, попросила у них теплое бельё и ушла. Ушла куда-то на автобусную остановку. – Я взглянул Виктору в глаза, он бессмысленно продолжал смотреть сквозь меня, только на лбу у него появились вертикальные морщины, видимо смысл сказанных мной слов постепенно доходил до него. – По прошествии времени, я теперь знаю, что я всё хорошо у них сложилось и сын вырос, правда, без меня. Возраст такой, что «в пору свадьбу играть». Ну, а тогда, я сел в свою машину и поехал к своему единственному другу, который принял меня и целый вечер за чашкой чая слушал мой рассказ и моё раскаяние. Он предложил мне остаться переночевать, но я сказал, что переночую в машине, мне там было бы спокойнее.