– Степ, ты где?
На кухню босиком вплыла заспанная Евдокия.
– Не спится? Я его знаю. Это ж бизнесмен, который умер недавно. Интересный мужчина.
– Да? И что ж в нём такого интересного наблюдается?
– Мачо.
– А? Ну, если мачо, тогда, ладно.
Дуня ласково взъерошила макушку мужа и допила его компот. Тем временем сыщик сменил изображение на экране.
– А это кто? Совершенно другой типаж.
– Не такой уж и другой. Брат его.
– По отцу?
– И по матери тоже.
– Да вовсе не похожи. Смотри, как глаза таращит. Нос, какой, прям не нос, а носище целый. У этого первого Зорина, аккуратненький, точеный. А губы?
– А что губы?
– Да совсем другие. Хоть холодец затевай.
– Улыбается человек, на позитиве. Вот смотри свеженькая фотография, какой веселый.
– Брат родной умер, а он на таком позитиве. Да ты, посмотри Степ, как уголки губ подняты. Не улыбка это вовсе, а насмешка какая-то.
– Насмешка говоришь.
Степан Кузьмич посмотрел в пустую чашку, тем самым подав сигнал жажды своей второй половине.
– Сейчас налью. Вот скажи, Степ, человеческая натура, ну, съел кусочек селедочки, остановись.
– Ага, кусочек с греночкой, кусочек с яичком, а потом полночи увлажняйся.
– А что, ты этого брата подозреваешь?
Дуня со звуком, аппетитно допивала янтарный компот, наполнивший кухню ароматами кураги, яблок и груш, всматриваясь в лицо непохожего брата.
– Нет, Степ, не туда ты думаешь. Пойдем спать.
– Это как это не туда?
Но жена, покинув кухню, не отвечала.
– Это почему не туда?
Из полумрака спальни донесся голос Евдокии.
– Потому что он – мямлик.
Степан Кузьмич быстренько выключил технику, забрался под теплый бочек жены и уточнил.
– Так как это мямлик?
– Мямлик и всё.
– А знаешь, Дунь, я знаю одного такого мямлика в русской истории, который на старшего брата войной пошёл.
– И тот что?
– А тот, как ты говоришь, мачо.
– Да? Это кто ж такой?
– Александр Невский, первый непобедимый русский полководец.
– А мямлик?
– Брат его, Андрей. Разбил Александр Ярославич мямлика, который испугался и бежал в Швецию от греха подальше.
– И что, он его не преследовал.
– Нет, простил. И даже дал в управление два города: Городец и Нижний Новгород. И до конца не понятно, слышишь, Дунь?
– Ага.
– Толи его в орде отравили?
– А как будто не могли?
– Могли, конечно, могли. Отца то его, Ярослава Всеволодовича без сомнения там отравили. Жена хана оказала князю великую честь, преподнесла кушанье в своих ладонях. И через семь дней Ярослава не стало. И вот что, Дунь, тело князя перед смертью страшно так посинело, точно так же как и у Александра впоследствии.