Китеж-град. Осада Ершовки - страница 2

Шрифт
Интервал


   Ерофей глянул на стоявших у ворот дружинников и крикнул им – «Отворяй!».

   Митька, и правда скакал во весь опор, конь был в мыле и еле дышал. Уже недалеко от ворот дружинники услышали, как он кричал – «Беда! Беда!».

   Митька влетел в ворота, слез с коня и осоловело уставился на обступивших его людей, он никак не мог отдышаться.

   –Митька, что случилось? – встревожено спросил Алексашка.

   Но Митька всё так же тупо продолжал смотреть на толпу.

   –Да говори же! – не выдержал Ерофей.

   –Беда! Беда! – вдруг снова заорал Митька.

   –Что за беда?! Да говори же ты, собачий сын!

   Люди, собравшиеся вокруг, стояли с непонимающим видом. Некоторые даже стали ухмыляться. Кто-то в толпе произнёс фразу – «Пьяный он, что ли?», неизвестно к кому относящуюся – к Митьке или к Ерофею.

   Митька всё стоял и смотрел на людей. И вдруг, словно выйдя из забытья, громко сказал:

– На Западный Форпост напали. Кто-то через горный перевал прорывается.

   Сказав это, Митька замолчал. Зато вокруг него разом заговорили все. Кто-то что-то кричал, бабы голосили, дети плакали. Некоторые, услышав эти слова, сразу побежали вооружаться.

   Ерофей же, услышав это, схватил Митьку за руку, вытащил его из толпы и повёл за собой, только и сказав:

   –К воеводе пойдём.

   Воевода Михайло Буслаев жил в тереме около церкви, на главной улице Бенгаловки. Был он не богатырского сложения, но как говорили про таких в народе – «Неладно скроен, да крепко сшит». Угрюмый, одноглазый, с торчащей клоками бородой – он был на воеводстве в Бенгаловке вот уже семнадцатый год.

   Всем угодил Буслаев городскому люду – хоть и был он нраву крутого, хоть за повинности бил и порол кнутом, но был смел, честен и справедлив. Поговаривали только в народе, что уж больно роскошь их воевода любит. Нет-нет, кто-нибудь проходя мимо него да и говорил себе под нос – «Ишь, в золоте весь!».

   Возле терема воеводы Ерофей увидел маленькую дочку воеводы Настеньку, игравшую с куклой на крыльце, и сказал ей – «Батьку кликни!». Настенька, до ужаса боявшаяся сурового Ерофея, опрометью кинулась в избу.

   Через минуту воевода вышел из терема сам. Ерофей, увидев его, с ходу, не дожидаясь вопроса, сказал:

– К тебе мы, Михайло Никитич.

   Буслаев осмотрел их своим единственным глазом, и спросил:

   –Что?

   Ерофей повернулся к Митьке и сказал: