Хотя в последнее время его всё чаще посещали такие мысли. Высказать всё «Альту». Или – ещё лучше! – журналистам, те за такую сенсацию удавятся. Или плюнуть на всё, сбежать, в пути содрать и выковырять из себя датчики «Альта» и наконец-то заснуть. Безо всяких реанимобилей – и без пробуждения.
* * *
Когда твой текст читает главная Муза, трудно сохранять спокойствие. Марина машинально заправила выбившуюся прядь за левое ухо. Вскоре заправила другую прядь за правое. На этом уши закончились, а переживания, наоборот, прибавились. Ну что – получилось? Нет? По лицу Хлои – той самой Музы – ничего нельзя было понять. Её голубые глаза быстро двигались влево-вправо, но в остальном лицо оставалось неподвижным, словно маска из тёмного дерева.
Музы у древних греков были статными девами в светлых пеплосах; для пущего колорита древнегреческая муза могла нацепить на голову венок или томно тренькать на лире. Музы у сноходцев были иными – и занимались иным. Напротив Марины сидела старушка в вязаной кофте, длинной юбке и больших очках, делавших её невероятные глаза вообще какими-то инопланетными. Этакая стереотипная учительница или библиотекарша. Может, кем-то из них она и была – наяву. Но в мире снов Хлоя, по словам Куратора, наработала уже на охапку «Оскаров» и «Пулитцеров». На её счету были сотни успешно сочинённых, поставленных и внедрённых сновидений.
Что Куратор умел поистине мастерски, так это создавать ощущение, будто за ближайшим поворотом тебя ждёт приключение, чудо или хотя бы ответ на главный вопрос вселенной. Причём он не врал – просто умел правильно подать факты. Сюда добавить похвалу, туда подсыпать интригу, украсить необычностью – вуаля, деликатес готов! Состряпанная им наживка выглядела так аппетитно, что её тут же хотелось заглотить.
После истории с кошмаром и ожогом Марина пообещала себе быть осторожнее. Но Муза, настоящая сноходческая Муза… Это всё равно что увидеть Деда Мороза верхом на единороге. Обещанную встречу с ней Марина ждала долго – и наконец дождалась.
Ради встречи с Хлоей не жалко было проспать всё воскресенье – чтобы подстроиться под её часовой пояс. Хорошо, что не нужно было подстраиваться под язык: во сне не существовало языковых барьеров, все понимали всех. В реальности между Хлоей и Мариной были тысячи километров; во сне, который они сейчас делили на двоих, между ними был только журнальный столик.