Зубаревы у нас считались чуть ли не олигархами. Немолодая бездетная чета, смирившаяся с тем, что доживать свои дни им суждено в Губаревской общаге, однажды изрядно потратилась и установила в своей квартире душевую кабину, оборудованную персональным водонагревателем, после чего моментально превратилась в объект зависти мало того, что страдающих от регулярного «недогрева», так еще и вынужденных ежедневно выстаивать продолжительные очереди жильцов.
Порой мне даже казалось, что с установкой кабины проблем у Зубаревых только прибавилось: к дверям супругов потекли орды соседей, поголовно то «опаздывающих на работу», то «приглашенных вечером на день рождения», а то и просто отчаявшихся пробиться сквозь плотные ряды более удачливых конкурентов, оккупировавших многострадальный общий душ. С наступлением лета Зубаревым вообще не стало житья, и сколько глава семьи не пытался донести до взмыленных и потных жильцов, что баня находится по другому адресу, привыкшие к обобществлению частной собственности соседи не прекращали попыток воспользоваться отдельной кабиной. Исключительно преуспели в деле комфортной помывки представленные в широком ассортименте матери-одиночки, научившиеся со временем так виртуозно давить Зубаревым на жалость, что у тех нее хватало мужества им отказать при виде остро нуждающегося в горячей воде ребенка. И при всем при этом, я в душе у Зубаревых ни разу не мылась, что автоматически опускало мой негласный рейтинг ниже нулевой отметки. Досадное недоразумение пора было срочно исправлять, так как черт бы с ним с рейтингом, но заявиться в «Рубенс» по уши покрытой уличной пылищей – это есть ни в какие ворота не лезущий моветон.
Анна Семеновна о «недогреве» была явно осведомлена, и к наплыву посетителей успела морально подготовиться, однако, увидев на пороге меня, она до того растерялась, что мигом позабыла формулу универсального отпора для нежелательных гостей.
Если в первый месяц своего появления в общаге, я считалась чем-то вроде местной достопримечательности, в последнее время на меня вообще перестали обращать внимание. К моему постоянному проживанию на кухне у тетки Василисы соседи привыкли, как к неизбежному злу, а, учитывая, что оно в одинаковой степени никому не причиняло ни пользы, ни вреда, большая часть жильцов окончательно потеряла ко мне интерес. С Зубаревыми я сохраняла стойкий нейтралитет, и, по-моему, супруги даже испытывали некоторую симпатию к одной единственной соседке, не помышляющей претендовать на душевую кабину. Поэтому, когда я робко озвучила Анне Семеновне свою просьбу, ее глаза наполнились таким выразительным немым укором, что я всерьез ожидала услышать что-то в стиле «И ты, Брут!».