– Спал. С мамой. Ты дурак, что ли? Я писять, включи свет.
Прошлепал в коридор, дернул над головой ручку, открыл дверь.
– Включи!
Павел опомнился, вышел следом, нажал клавиши – сразу все. Оглянулся. В коридоре стоял трельяж. Тумба с тремя зеркалами. Два по бокам складывались в середину, как книжка, а в рабочем состоянии очень удобная штука, можно со всех сторон себя видеть. Он встал напротив. Это был пиздец. В зеркале отражался какой-то гоблин. Освобожденный только что из Бухенвальда. Тощее тельце с двумя торчащими из убогих с желтыми разводами плавок палками. Пианино выпирающих ребер, острые ключицы, полное отсутствие хоть какого-нибудь мяса вообще везде. Завершала это все голова. Длинные слипшиеся торчащие волосы, удивленно поднятые брови, уши лопухами, гладкое, как тесто, испуганное, вытянутое, словно у инопланетянина, вниз лицо. Единственное, что выпадало из этого убогого натюрморта – глаза. Это не были глаза ребенка. Тяжелый, злой, уставший взгляд более чем взрослого человека.
– Ты еще не одет?
Мама, уже сменившая домашний балдахин на однотонное зеленое платье, снявшая бигуди, возя на ходу по губам помадой, ткнула его в спину. – Бегом давай!
– Мам, дай трусы чистые.
– Зачем? – плюнула она в синюю коробочку, ерзая в ней маленькой щеточкой.
– Я в душ, – глядя, как она намазывает на ресницы получившуюся смесь, сказал Павел.
– Ты же в субботу купался.
Мама подправила пальцем лишнее, распрямилась, покрутилась, оглядев себя со всех сторон, сняла с вешалки желтый жакет.
– Все, я побежала. Каша на столе, после школы не забудьте дома убраться.
«Мы были самостоятельные», – глядя на закрывшуюся за ней дверь, подумал Павел. Грохот обрушившейся в унитаз воды заставил обернуться.
– Выключи, – Андрей вытянул палец в сторону выключателя. – А ты почему не в школе? – засунул он этот палец в нос. Павел присел перед братом:
– Андрюш, ты в каком классе?
– В третьем «В». Ты чего? – улыбнулся клоп, не вынимая пальца.
– А я в каком?
– Гы… Дурак, что ли? Шестой «Д».
– Я в шестом?! – вскрикнул Павел.
– Или в седьмом. Я не помню. Открой мне сгущенку.
– Ты во вторую смену учишься, – вспоминал Павел. – И кто тебя в школу собирает?
– Никто. Сам. Откроешь?
– Как сам? А форму, портфель? А уроки ты с кем делаешь?
– Сам. Пошли сгущенку открывать.
– Сейчас открою, – задумался Павел. – Дневник принеси мне свой.