Приворот. Сборник поэзии и прозы - страница 2

Шрифт
Интервал


Вторую творческую мастерскую в нашей группе вел Андрей Дмитриевич Балабуха. Его занятия – фейерверк юмора, острых, точных замечаний при разборе наших ученических произведений. Общение с этим мэтром прозы, поэзии, публицистики способствовало становлению наших творческих индивидуальностей, умению держаться в профессиональной писательской среде. С гордостью и благоговением называю я себя коллегой Андрея Дмитриевича по объединенным секциям фантастики и научно-популярной литературы при Союзе писателей Санкт-Петербурга.

Михаил Сергеевич Ахманов рассказывал нам историю литературы, знакомил с жанрами и стилями известных авторов, учил писать захватывающие эпизоды наших будущих великих произведений. Для нашего первого сборника «Жизнь длинная» он любезно предоставил фантастический рассказ «Вояж 16. Дар Атлантиды», а я еще имела смелость указывать знаменитому писателю на неточность в его тексте. Сейчас его рассказ воспринимается как завещание прекрасного писателя, доброго, мудрого человека. Михаила Сергеевича, ровесника Великой Победы, уже нет с нами. Памяти дорогого учителя посвящен сборник «Жизнь длиннее смерти». Его составила Марина Бойкова-Гальяни. В сборник вошел рассказ Михаила Сергеевича, воспоминания его коллег Юлии Малковой, Елены Воронько и учениц Марины Бойковой-Гальяни, Людмилы Лапиной. Уроки мастерства, преподанные Михаилом Сергеевичем Ахмановым, помнят писатели группы, начавшей обучение на курсах «Литератор» в 2009 году.

Людмила Лапина,
член Союза писателей
Санкт-Петербурга,
составитель сборника
«Приворот».

Андрей Буровский

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

***
Как ледком стянуло воду в баке,
Так стянуло холодом страну.
Только исполинские собаки
Воют на багровую луну.
Как в года далекие, как прежде,
Чудно растревожена душа.
Без тяжелой меховой одежды
Ты на удивленье хороша.
Смуглое, оливковое тело,
Белый шрам на розовом плече.
И теперь кому какое дело
Ты Наташка, или Нютепче?
Что в словах о клине журавлином,
Что в мечтах о счастье по любви?
Просто муж твой – пьяная скотина,
Как и все сородичи твои.
Взгляд неловкий и пугливо-странный,
И полумонгольские черты
В памяти разбудит то курганы,
То удар батыевой орды.
Верю – мы не первые на свете.
В отдаленный и кровавый век
На Оке – раскосенькие дети,
Рослый, светлоокий печенег.
И на мне самом сказалась тоже
Необъятность родины моей…