Он долго гремел в прихожей ключами, шаркал тапочками, сопел… а когда вошел в комнату и посмотрел на нее, Юлька все поняла.
– Ты разлюбил меня? – задала она вопрос в лоб и, чтобы не слышать ответа, закрыла уши руками.
– Не расстраивайся, так в жизни бывает, – бесцветным голосом проговорил он и по-дружески похлопал ее по плечу.
– Ты, что, полюбил другую? – пискнула она, вскарабкавшись взглядом по его пушистому свитеру.
– Только давай без истерик, – недовольно засопел Сергей, и ноздри его раздулись, как у необузданного жеребца.
– Я не хочу без истерик! Слышишь, ты?! Не могу! – взвизгнула Юлька, схватив его за рукав. – Пожалуйста, скажи, что ты пошутил.
– Отстань! – взвился Сергей, и глаза его стали темнее ночи. – Все кончено! Что тут непонятного?!
– Сергей, а может, я сплю? – растерянно пролепетала она, сунув ему руку под нос. – Ущипни меня, а лучше уйди за дверь, а потом зайди снова, только по-настоящему.
Юльке было так плохо, что она предпочла бы умереть прямо сейчас. Но судьба не предоставила ей такого шанса.
– Хватит нести околесицу! – посмотрев на нее как на душевно больную, прорычал Сергей. – Давай поживем отдельно, посмотрим, что да как, а там… видно будет…
– У нас уже нет, – устало промямлила Юлька, – и нас уже нет. Есть ты и я – каждый сам по себе.
– Да запомни ты, истеричка, – ухмыльнулся он, подбросив на ладони ключи, – в мире нет ничего постоянного. Все проходит, и любовь тоже. Заруби себе на носу.
– Я запомню, – промямлила она, съехав по стенке на табурет.
– Вот и молодец, – он сорвал с вешалки куртку и, покровительственно похлопав ее по плечу, продолжил: – Ты хороший человек, но больно уж заморочистый. Пойми, надо быть проще, покладистей, тогда все у тебя будет тип-топ.
Юлька смотрела на него во все глаза и понимала только одно, что видит его последний раз.
– Ну, будем прощаться, – торопливо проговорил, швырнув на полку ключи.
– Обойдусь… уходи.
– Как хочешь, – он пнул ногой дверь и, не оборачиваясь, добавил: – если что… позвони.
Юлька стояла в прихожей, прижавшись спиной к стене, и чувствовала себя ничтожной мошкой, которую вот-вот раздавят и размажут по полу. Когда дверь за Сергеем захлопнулась, она взяла в руки брошенную им связку ключей и, держась за стену, потащилась на кухню. Там, между плитой и столом, она просидела до вечера. Когда стемнело, она переместилась с табуретки на пол и, чтобы не завыть, укусила зубами коленку. Коленка оказалась такой дубовой, что из десны потекла кровь: сладковатая и немного соленая, как томатный сок. Юлька слизывала ее языком и думала, что жизнь ее похожа на черно-белое кино, снятое плохим режиссером.