«Лучше бы он не звонил, лучше бы сгинул, – думала она, отстукивая зубами барабанную дробь, – а еще лучше – умер, и я бы ходила к нему на могилку и носила цветы, – она залезла с головой под одеяло. – Господи, о чем это я? Нет, я не хочу, чтобы он умирал. Пусть живет. Только не в моем городе, а где-нибудь далеко, куда не летают самолеты и не ходят поезда. А еще лучше – пусть его переедет машина, но не насмерть, а понарошку. А врачи ошибутся и скажут, что он никогда не будет ходить. И тогда я заберу его к себе и буду выгуливать на инвалидной коляске. А потом, когда он неожиданно выздоровеет и поймет, кого мог потерять, я его брошу».
Так думала Юлька, мечтая вернуть Сергея обратно. И на душе у нее в эти минуты было легко и спокойно. Вот только одного она не знала, что подобные мысли рождаются в голове исключительно от обиды и ущемленного самолюбия и любовь здесь совсем ни при чем. Но так устроены женщины. Если БОЛЬНО, значит ЛЮБОВЬ!
Прошла неделя, за ней другая. Сергей так и не пришел за вещами.
Через неделю Юлька поняла, что беременна. О том, чтобы сделать аборт, не могло быть и речи. Она твердо решила рожать.
Самым тяжелым был звонок отцу. Юлька готовилась к нему долго, придумывала разные варианты, проговаривала вопросы, которые он будет ей задавать, и предполагаемые ответы. В конечном итоге, не придумав ничего вразумительного, махнула рукой и сообщила родителю «приятную» новость.
Константин Аркадьевич приехал к неблагодарной дочери в тот же день. Лучше бы не приезжал.
– И как тебе не стыдно?! – начал обвинительную речь бывший судья, постукивая по столу костяшками пальцев. – Так опозорить отца! Как ты могла?! – И губы его с каждым словом становились все бледнее и тоньше. – Я в тебя сердце, деньги, душу вложил, а ты мне в благодарность такой фортель выкидываешь?! А если об этом узнают родственники?! Соседи?! Друзья?! – Он вытащил из портфеля таблетки. – В общем, так: или ты делаешь аборт, или у тебя больше нет отца, – подвел он черту под неприятным для него разговором.
– Мне тридцать два года и я буду рожать, – отчеканила Юлька, но глаз поднять не посмела.
– А ну повтори, что ты сказала, – взвился Константин Аркадьевич, и лицо его стало белым как мел.
– Я буду рожать, – повторила Юлька. – И давай не будем превращать мою жизнь в сериал…