– Напрасно стараешься, Купидоныч, наш Аполлоша весь поглощен искусством, ему в таком состоянии твои стрелы, что слону дробина… – пошутил Андрей Петренко, как всегда тонко почувствовав настроение друга.
Но Дима Минаев деликатностью не отличался, особенно когда сам западал на хорошеньких танцовщиц или вот – официанток. Илона при первом же подкате дала окорот, Фаина по уши влюбилась в красавчика Бердянского, танцовщицы же на разминках и прогонах обзывали Минаева неуклюжим медведем… На личном фронте дела у него шли с переменным успехом – только и оставалось, что утешаться с фанатками… те-то на все были готовы, только подмигни. А тут – такая аппетитная девка, прямо на блюдечке, ну грех же не приволокнуться за ней на виду у всей труппы! Ну и хорошо, что Бердянский ее не заметил или не оценил по-достоинству. А может, и правда, собрался остепениться? Нина на это намекала прямым текстом…
– Ясно все с тобой, приятель… – печальнейшим голосом констатировал Димон. – Похоже, скоро салатиков поедим под трам -там -тарам -там-там-там -там- тарарам -тарарам! – и он забарабанил пальцами по подголовнику водительского кресла в такт известной мелодии.
– Не поминай Мендельсона всуе, придурок… – беззлобно ухмыльнулся Павел.
– Аааа, значит, я прав? Решили все-таки с Нинкой расписаться, да? – Минаев сунулся между сиденьями, жарко дохнув пивом на сидящих спереди друзей.
Павел промолчал, желая подвесить интригу, но тут вдруг оживился Войновский и спросил его с самым серьезным видом:
– Это что, правда насчет тебя и Нины? А как же твоя дрим-роль в «Кровавой свадьбе»?
– А что с ней не так?
– Да все не так, если ты и правда вздумал жениться! Тебе тогда выбирать придется – или Мендельсон, или Лорка.
– Почему это? Опять твои завиральные идеи и фрейдистские теории? Леонардо – моя роль, как для меня написана, и я ее сыграю, ты сам обещал! И моя личная жизнь тут совершенно ни при чем!
– Еще как причем, Павлуша… я-то знаю, о чем говорю… Для роли Леонардо нужно оставаться вечно голодным любовником, а не сытым мужем… Ты ведь с Нинкой своей налюбишься до отвала и не сумеешь убедительно сыграть его драму… Нет, Бердянский, не сможешь. Ты после своих ночных загулов все либидо теряешь, а твоим мортидо только детишек пугать на новогодних елках… в роли Кощея. Не губи свой талант, не смешивай Эрос с Танатосом… Сублимация рождается из фрустрации, а фрустрация – из воздержания и недоступности объекта!