– Горело всё, дышали дымом и гарью. Ироды эти фашисты.
Из глаз старика показывались слёзы. Сколько убили только детей. Он после, когда немцев здесь не стало, видел их с проколотыми животами. Говорил, и голос его дрожал. Без боли и слёз об этом рассказывать было нельзя.
– Долиной смерти стали называть эти наши места, – говорил мне старик. – А всё потому, что, ходя здесь, можно оказаться в том времени, в жарком бою с автоматом в руках или в рукопашной схватке. – Он даже встречал призрак солдата, который кричал ему, чтобы ложился, а то убьют, и заслонял собою.
Что он говорил, леденило душу, и волосы вставали дыбом. Мне и самому уже начинало казаться, что в меня целится немец и вот-вот выстрелит. И я от страха ёжился. А старик успокаивал: «Не пужайся. Это не успокоенные души погибших взывают от живых помощи, чтобы их перезахоронили по христианским обычаям и обрядам».
Он сам не раз находил и находит останки погибших и хоронит их. И не только он, и многие другие находят, и тоже хоронят. Каждый год специально сюда в Мясной Бор приезжают поисковики. Останков они находят много и заново хоронят. И конца этому не видно. Ещё бы было видно! Погибло тут полмиллиона, как сказывают, а предали земле 11 тысяч останков или чуть больше. Специальное кладбище советских воинов (Мемориал «Мясной Бор») создали.
Да, поисковики-добровольцы приезжают сюда каждое лето и трудятся не покладая своих рук. Нелёгкая эта работа – кости в земле находить и выкапывать, ведь это человеческие кости, раньше они принадлежали живому человеку, и он жил, смеялся, улыбался и любил жизнь и всё живое. Медальоны находят, и тогда сообщают родственникам погибших, и те приезжают на перезахоронение своих близких и родных.
– А вот со старухой – его женой – случай был, – поведал мне грибник Панкрат Потапович, – она едва речь не потеряла, могла и язык откусить от испуга. Темно было, и слышит, как в дверь постучали.
Открыла. Перед ней, на пороге, стоял синеокий парень в запылённой гимнастёрке и пилотке с красной звёздочкой, в ботинках с грязными обмотками. Солдат просил попить и кусок хлеба. И когда выпил большой ковш воды, улыбнулся, хлебушек положил в вещмешок и, шагнув за порог, оглянулся и произнёс: «Спасибо! Живите богато…» Тут баба моя и обмерла, увидев, что глаз-то у него не было, зияли пустые глазницы. Вот что оставила нам война-то. Тут не только язык потеряешь, сердце оборваться может, инфаркт хватит… Смотрела вслед солдату, а он вмиг исчез, как будто его и не бывало. Чудеса, да и только. Напугал страшно. Куда же он делся? Испарился, как туман. Призрак какой-то, мираж.