Кейдан, пересекая эмоциональные потоки, ощущал всю тяжесть мыслей, исходившую от местных жителей. Он следовал за единственным голосом, и в какой-то момент, проходя через очередной поток людей, его желания затухло на фоне всего того, что он видел в отдельных представителях протекающих жизней. Их эмоции, зародили в голове мысли, заглушающие женский голос, звучащий уже очень близко.
В одно мгновения, как по велению прописанного сюжета, люди исчезли, наряду с огромными зданиями. Взгляду предстала широкая площадь и Кейдан стоял у её начала. Удивленный открывшимися ему просторами, он оглянулся и заметил, что город всё также находится неподалеку. Здания стояли в досягаемости вытянутой руки, а люди, всё также не нарушая своего потока, тянулись в разные строения. В это мгновения, когда Кейдан пытался разобраться с произошедшим, до него наконец донесся голос, исходящей из центра площади.
В середине открытого пространства располагался монумент в виде огромного каменного дерева, изощрённо наполненного ветвями разной длины. Вокруг памятника стояло множество скамеек, украшенных металлическими фонарями, заливающими округу монумента тускло-оранжевым светом. Из глубины этой картины, струился красивый, женский голос, складывающий слова в строки песни. Кейдан зашагал по направлению к источнику изящного голоса, напоминающего голос из другого мира. Каждый шаг делался с чувством упоения. Метры, разделяющие его фигуру и источник голоса, таяли, за быстротечностью мгновения.
Приближаясь всё ближе и ближе, неразборчивая фигура, образовавшаяся с момента, когда Кейдан начал продвигаться к каменному дереву, сменила очертания размытой внешности, превращаясь в знакомый силуэт, окрашенный внешностью Ирины. Завидев незваного гостя, она прервала свое пения, и расплывшись в яркой улыбки, предложила сесть на соседнею скамейку.
– Погода здесь не самая лучшая, но такая притягательная, – сказала Ирина, глядя на гостя глазами, источающими изумрудный блеск.
Кейдан сел напротив и оценочно осмотрел свою ассистентку. Ее тело было укутано летним сарафаном, цвета кровавой луны, совершенно неподходящим под местную погоду. На голове, прикрывая ярко рыжие волосы, находилась белая широкополая шляпа. Во время порывов ветра, она своей бледной рукой придерживала шляпу от игривых потоков, трепавших сарафан и волосы. Весь образ Ирины будто источал свое собственное свечение, сливающиеся с лучами, исходящими из фонарей, создавая вкупе нечто обаятельное.