– Ну а жена… я все насчет жены твоей. Что, она хороша, и мила, и добра?
– Я совершенно счастлив, жена моя – сущий ангел… как муж, лгать не могу.
– Очень рад. Это нынче редкость…
– Ты сам увидишь. Кстати, сегодня ты непременно должен быть у меня: я познакомлю тебя с женою. Кроме тебя будут одни ее родные, с моей стороны – так как у меня нет родных – будешь ты. Мы превесело встретим Новый год…
– Посуди же о моем горьком положении, Рожков: я не могу быть у тебя!
– Как, почему? – спросил тот с изумлением.
– Ты, вероятно, уже забыл, какого рода жизнь ведут наши братья-пролетарии. У меня, точно по какому-то проклятию, самый злосчастный день выпал сегодня. Даже, признаюсь тебе, я сижу здесь потому только, что боюсь идти домой, чтоб не встретиться с хозяйкой… понимаешь? Ты когда-то сам просиживал таким образом!
– Только-то! Эта беда не велика, все это можно поправить…
– Еще есть у меня одна скорбь – сердечная скорбь… Завтра во что бы то ни стало я должен быть в маскараде…
– Ах, злодей! Мало тебе обманывать бедную хозяйку, вероятно, какую-нибудь благородную вдову, – ты еще заводишь интриги… Ну, брат, как я вижу, ты нисколько не изменился; любовь для тебя такая же потребность, как обед, и обед – как любовь.
– Та к вот какое мое положение, что тут распространяться! Сама судьба, преследующая меня целый день, наконец умилостивилась надо мною и послала тебя сюда, в этот скверный трактир (это, Иван Моисеич, в «относительном» смысле я называю «Новый Китай» скверным трактиром), послала тебя сюда, чтоб ты спас меня – во что бы то ни стало. Спасай же, спасай, а уж я тебе услужу, разумеется…
– Ведь дело-то все, я думаю, в каких-нибудь нескольких рублях.
– Нескольких десятках рублей, драгоценный Рожков!
– Только-то! И ты будешь спасен? – спросил Рожков, открывая свой бумажник.
– Спасен! – отвечал Зарницын торжественным голосом.
– И приедешь ко мне встречать Новый год.
– Новый год! – повторил Зарницын.
– А завтра будешь в маскараде.
– В маскараде.
– И будешь, как прежде, счастлив.
– Счастлив! – подтвердил Зарницын, судорожно сжав поданный ему билет уважительного достоинства и вдруг почувствовав себя в благоприятных, даже блистательных отношениях к жизни.
– И ты, конечно, – продолжал Рожков, – поверишь мне тайну твоей интриги. Жаль, что завтра я не могу быть в маскараде… Вообще я давно, больше года, не был в маскараде, при том же я терпеть не могу маскарадов, а вот жена моя от них в восторге. Ну что же, что там такое ждет тебя в маске?