И тогда рука судьбы, объединившись с рукой ловкого картежника, преподнесла ему плантацию, которую он впоследствии назвал «Тарой»[3], и, соответственно, перевела его на жительство с побережья в предгорья северной Джорджии.
А дело было так. Однажды душным весенним вечером Джералд сидел в каком-то салуне, как вдруг случайный обрывок разговора за соседним столом заставил его навострить уши. Незнакомый человек, уроженец Саванны, рассказывал, что только вот вернулся домой из глубинки, где прожил двенадцать лет. Оказывается, за год до переезда Джералда в Америку он выиграл в земельной лотерее, которую проводили власти штата с целью заселить обширный край, откуда вытеснили индейцев. И он туда поехал и заложил плантацию; а теперь дом у него сгорел и сам он устал от «треклятого места» и мечтает, как бы сбыть его с рук.
Джералд, ни на минуту не расстававшийся с мыслью о собственной плантации, тут же представился и включился в разговор. Он заинтересовался еще больше, когда услышал, что в северных районах штата полно новоселов из Северной и Южной Каролины, а также из Виргинии. Джералд уже достаточно прожил в Саванне, чтобы усвоить точку зрения побережья: дескать, здесь пуп земли, а все остальное – глухомань и в каждом кусту индеец. По делам компании «Братья О’Хара» Джералду случалось бывать в Огасте, за сто миль вверх по реке Саванне. Оттуда он ездил в старые города внутренних районов и знал, что вся эта полоса тоже заселена давно и прочно. А вот как там дальше?.. По описанию приезжего выходило, что его плантация расположена еще глубже, где-то на северо-западе от Саванны, миль за двести пятьдесят, а то и больше, и немного южнее реки Чаттахучи. А территорию севернее этой реки, насколько было известно Джералду, до сих пор держали индейцы чироки. Однако чужак высмеял его предположение насчет индейских набегов и поведал о том, как процветают города и плодоносят плантации на новых землях.
Часом позже, когда ручеек беседы стал иссякать, Джералд поднял невинный взор круглых голубых глаз, который ну никак не сочетался с коварным умыслом, и предложил поиграть. Спустилась ночь, и выпивка то и дело шла по кругу, – словом, остальные игроки сложили карты, и Джералд с чужаком остались один на один. Тот подвинул на кон все свои фишки, а следом за ними – документ на плантацию; Джералд тоже подвинул все свои фишки, а сверху положил бумажник. То, что деньги в нем принадлежали не ему, а фирме братьев О’Хара, не слишком отягощало совесть Джералда, во всяком случае, он не собирался бежать каяться в грехах до утренней мессы. Он знал, чего хочет, а когда Джералд чего-то хотел, то он того и добивался, причем самым прямым и коротким путем. Более того, он так верил в свою судьбу и в четыре двойки, что даже и не задумывался, как возвращать деньги, если ставка будет повышена.