Андреас отполз от хозяина и
привалился спиной к стене. Размазывая рукавом кровь по лицу, он
внимательно слушал и кивал как заведенный.
– Из камеры пока тебя не
выпущу, сиди здесь, чтоб никому глаза не мозолить. Архив сюда
принесут.
– А с мальчишкой что
теперь? – осторожно поинтересовался Скинкис.
– Не твоя забота. Потом, когда
заварушка начнется, по-тихому провернем все. Может, и получится
еще, вроде бы все на кровь, а не на силу завязано. А там –
концы в воду. Был мальчик, не было… Без этой гнилой крови мир
только чище станет.
– А брата его?
– Вот с чего ты решил, что умнее
всех? Давно уже проверили его брата. Брата! Тьфу! –
Залесский такой интонацией выделил слово «брат», что объяснять
ничего не понадобилось.
Андреас, поняв, что убивать его пока
не будут, несколько расслабился.
Евгений Александрович тоже заметно
успокоился и уже ничем не напоминал разъяренного зверя, каким
казался в начале визита. Оставив Скинкиса зализывать раны, завуч
поднялся из каземата наверх, шагнул было в сторону
административного корпуса – поработать, но плюнул и пошел к себе на
квартиру. День был тяжелый, а утром надо быть в форме. Продержаться
бы оставшуюся пару недель без происшествий…
Я лежал на тюке с какими-то тряпками, слушал мерное
постукивание колес и насвистывал прилипчивый мотивчик про
полковника Васина. Трудно быть в нашем мире однофамильцем данному
персонажу, да еще и подполковником, и не знать эту песню. Слава
богу, армейская карьера завершилась до ее выхода, а то от шуток
сослуживцев прохода не было бы. Хотя как раз в Пугачеве у курсантов
в первый раз ее и услышал. А уж как могут доводить курсанты,
скажет вам любой преподаватель.
Поезд тихо ехал в Баку, настроение было отличным – первая
часть смётанного на коленке плана оказалась выполнена на все сто
процентов, а может, и больше. Газеты, принесенные проводником,
скрашивали вынужденное безделье.
Ни на что не надеясь, принялся листать «Московские
известия» – и вот она, моя награда. Уже на третьем развороте:
ушел из жизни, бла-бла-бла, скорбим и помним, бла-бла-бла, не
забудем – не предадим… и фото Залесского в траурной каемочке.
Оперативно сработал Милославский.
Каюсь, когда набирал номер, вдолбленный дедом в детскую память
Егора, и вспоминал пароль, который фигурировал в рассказах на ночь,
поджилки тряслись, как у зайца. А вдруг дед просто развлекал
нас байками, ничего не имеющими общего с действительностью?.. Но
потом подумал: а что я теряю? Ну окажется это каким-то левым
номером, подумает человек, что его разыграли или ошиблись. Потеряю
три минуты времени. А вот если это и вправду окажется телефон
Милославского, то бонусов я извлеку из этого немерено. Даже если
пароль – липа, глава Приказа заинтересуется хотя бы потому,
что речь пойдет о его внуках.