Когда тело скинули в океан, Захарий прочел из Библии. Его торжественная читка удостоилась похвалы боцмана Али:
– Зикри-малум лучше всех молить. Почему церковный песня не петь?
– Не умею, – ответил Захарий. – Голоса нет.
– Ничего, есть кто уметь. – Боцман поманил долговязого худющего юнгу Раджу. – Он служить миссионер. Поп учить петь салом.
– Псалом? – удивился Захарий. – Какой?
Словно в ответ, парень затянул: “Зачем мятутся народы…”[14]
Дабы смысл не ускользнул от слушателя, боцман заботливо снабдил пение переводом, прошептав Захарию в ухо:
– Мол, зачем народ-марод шибко баламутит? Другой дел нету?
– Пожалуй, точнее не скажешь, – вздохнул Захарий.
* * *
Когда через одиннадцать месяцев после отплытия из Балтимора “Ибис” бросил якорь в устье Хугли, из первоначального экипажа сохранились только двое – Захарий и рыжий корабельный кот Крабик.
До Калькутты оставалось два-три дня ходу, и Захарий был бы только рад тотчас тронуться в путь. Однако несколько суток команда нетерпеливо ждала лоцмана. В одном лишь саронге, Захарий почивал в своей каюте, когда боцман Али доложил о прибытии береговой шлюпки:
– Мистер Горлопан приехать.
– Это еще кто?
– Лоцман. Шибко орет. Послушать.
Наклонив голову, Захарий уловил гулкий рокот на сходнях:
– Лопни мои глаза, если когда-либо я встречал сброд подобных дурбеней! Расколошматить бы вам бестолковые бошки, дуплецы паршивые! Так и будете топтаться да тряпье перебирать, пока я не изжарюсь на солнце?
Торопливо натянув рубаху и штаны, Захарий вышел из каюты и узрел взбешенного толстяка-англичанина, колотившего по палубе ротанговой тростью. Наряд лоцмана был нелепо старомоден: высокий стоячий воротничок, закругленные полы сюртука, пестрый поясной шарф. Лиловые губы и брыластые щеки, украшенные бакенбардами котлетой, создавали впечатление, что эту багровую физиономию слепили на прилавке мясника. За спиной толстяка виднелась кучка ласкаров-носильщиков с разнообразными баулами, портпледами и прочим багажом.
– Что, мозги совсем профукали, паршивцы? – От крика на лбу лоцмана вздулись вены, однако матросы не двигались с места. – Где помощник? Ему доложили о моем прибытии? Чего рты пораззявили! Шевелись, пока не отведали моей палки! Уж тогда и Аллах вам не поможет!
– Прошу прощенья, сэр, – вышел вперед Захарий. – Весьма сожалею, что пришлось ждать.