Если бы я запоминал сны, точно знал бы, какова жизнь в раю.
А может, мне вообще никакие сны не снятся?
Впрочем, если судить по благостному расположению духа, которое я испытываю каждое утро, сны мне всё-таки снятся. Они, может, не совсем райские, но сладкие и приятные.
Возможно, мне не раз приходилось прогуливаться в них по Иерусалиму. Но я не запомнил этого и теперь впервые наслаждался сказочным, райским и прекрасным видом этого вечного Города.
Город величаво распростёрся предо мной и был реальным. Глядя на него, теперь я точно знаю, как выглядит этот самый рай.
Я много раз слышал, что Иерусалим – Святой Город.
Но я не догадывался, что это самый настоящий рай, а мой ульпан Етцион находится в центре этого рая – занимает райское местечко.
После холодных январских и уже далёких Черновцов, заснеженного Львова, туманного Чопа и дождливой Вены Иерусалим открылся мне в тёплых солнечных лучах на вершинах своих холмов под чистым голубым небом. Его главный золотой купол подпирал в этом месте планеты высокое небо. Солнечные отблески, отражаясь от других его куполов, разбегались по окружающему миру, даря людям свет, тепло и радость.
В тот день всё в Иерусалиме казалось прекрасным, единственным, неповторимым и вечным. Его воздух был сладок, рощи – призывно тенисты, а прохладная вода в его ручьях была самой прозрачной на свете. Его люди – самые приветливые и общительные на планете, а его дети сразу рождаются счастливыми и умеющими изрекать истины.
Обычная жизнь Иерусалима – пёстрые базары, весело разгоняющие людской поток по кривым улочкам. Жизнь, заставляющая Город пульсировать весь день и добрую часть ночи. Разноцветные одежды прохожих и их гортанные речи сопровождают эту жизнь, которая, кажется, пришла из бесконечности и будет длиться вечно.
С первых мгновений Город, облицованный светло-бежевым «иерусалимским» камнем, предстал предо мной твердыней духа моего народа. Никогда не забуду впервые узнанное тогда улыбающееся лицо Иерусалима из камня. Оно было добрым, мудрым и тысячелетним.
Я почувствовал себя дома. Не в полуподвальной черновицкой квартире, а дома в новом и широком смысле. Мне казалось, что меня здесь долго ждали и были приветливы со мной, как никогда и нигде.