В ту пору самым главным для меня было найти работу – и на это есть специальная молитва.
Много раз в жизни я тяжело и упорно физически работал, так как убеждён, что так должно быть. Человек обязан трудиться. Бездельников с детства не терплю, хотя иногда по вполне весомым причинам приходилось бездельничать и самому. Но я никогда не испытывал от этого удовольствия.
Люблю колоть дрова, только подавай. Очень люблю копать, но не огород, а почему-то траншеи. Такое открытие сделал после 9-го класса, когда летом работал в студенческом строительном отряде. Если бы лопату у меня тогда не отобрали, даже трудно представить себе, до чего я мог бы докопаться.
Нельзя сказать, что я законченный трудоголик, но умеренный труженик – это факт.
И вот на седьмой день моего пребывания в Израиле сижу я на лавочке неподалёку от входных ворот в ульпан и, как обычно, курю свою вечернюю сигаретку. Смотрю – дежурный вахтёр тоже курит сигареты, но одну за другой, во вред своему здоровью. Дорогостоящий продукт переводит в дым. Подхожу и спрашиваю:
– Ты чего это нервничаешь, дядя?
Он не понимает русский язык, продолжает нервничать, прикуривая одну сигарету от другой. Вместо того, чтобы в перерывах между прикуриваниями глотнуть свежего воздуха и попробовать меня понять, он мне отвечает что-то, но теперь уже я ничего не понимаю. Хорошо, что у него было с собой десять пальцев и мы объяснились кое-как на его и моих конечностях. Оказалось, что смена не пришла, а ему срочно нужно то ли идти на другую работу, то ли с девушкой у него свидание. Тут я не очень понял, но уловил, что его где-то ожидало что-то весьма женское.
Нужно выручать, а молиться уже поздновато. Отпустил я его, взял у него ключи от ворот и занял опустевшее рабочее место. Простоял так минут семь, понял, что на улице прохладно, решил, что правильней будет закрыть ворота, повесить на них замок и пойти в ближайший класс согреться. Была середина января, в северном полушарии холодно по иерусалимским меркам (хотя по сибирским меркам израильская погода считалась бы «бабьим летом»). Тут не Сибирь, хотя и холодно по-своему.
Наутро я проснулся раньше обычного, но не в своей кровати, а в классной комнате на стуле, на котором пришлось провести эту ночь.
Отпираю ворота в ульпан и жду директора, чтобы она рассчиталась за проделанную мной кропотливую работу. Директор была у нас русскоговорящей, так что объясниться проблемы не составило.