На сей раз нас никто не остановил, хотя я не присматривался к мелькавшим за окном улицам и меньше всего намеревался делать это в желании высмотреть постовых. Только перед самым въездом в железные черные ворота, широко открытые в ожидании доктора, мы замедлились настолько, чтобы наше появление выглядело подобающе величественным. Стоявший возле ворот слуга в черном костюме, показавшийся мне взволнованным и обрадованным нашему появлению, скромно улыбнулся и кивнул в мою сторону, хотя едва ли мог рассмотреть меня за темными стеклами. Но мы были здесь далеко не впервые и он, несомненно, запомнил уже мой автомобиль.
Обогнув фонтан с прижимающими к огромным грудям водообильные чаши позеленевшими русалками, мы подъехали к парадному входу. Раньше, чем машина остановилась, владелец дома бросился к нам по мраморной лестнице. Высокий, полноватый мужчина с пышной светлой бородой, всегда казавшейся мне неуместной на его узком лице, но считавшейся обязательной для всех банкиров, к числу которых он принадлежал вот уже два десятка лет, он добился на том поприще немалых успехов и, как меня уверяли, к слову его прислушивались в неких обозначаемых воздетым пальцем кругах. Достаточно упомянуть только наличие в том же городе еще двух принадлежавших ему домов схожего размера, обозначавших его несомненное богатство.
– Скорее, скорее, доктор. – он открыл дверь и без приветствия поманил меня, протягивая ко мне руку. Сердиться на него было бы глупо, учитывая сложность его случая и я только приветливо улыбнулся и кивнул в ответ.
Уже на крыльце я услышал донесшийся со второго этажа разъяренный звон разбитой посуды, а следом тяжелый удар и стеклянный расколотый треск.
– Доктор, прошу вас. – вцепившиеся в мой локоть пальцы мужчины тряслись, лацкан его черного пиджака болтался, непристойно выставив белые нити, из четырех пуговиц остались только две, а на воротнике рубашки бугрился темный след, слишком напоминавший засохшую кровь.
Кабросс появился рядом со мной, обогнув машину и держа в руке кожаный саквояж с серебряной эмблемой Гильдии на каждом боку и мы последовали за хозяином дома по широкому гладкому мрамору, в темную прохладу, где нас приветствовали взволнованные, испуганные слуги, шепотом приветствовавшие нас. Всех их я знал по именам и кивал, придерживая котелок, каждому, ободряюще улыбаясь. Одна из служанок плакала, другая обнимала ее за плечи, уверяя, что мое появление спасет их всех.