Черная лестница вознесла нас, темно-синий, в раскидистых алых цветах ковер провел в правую сторону и мы остановились перед дверью, за которой теперь блаженствовала тишина.
Банкир прижал палец к губам, требуя от нас молчания, как будто имелось у нас намерение производить ненужные звуки, склонился к двери и сощурился, прислушиваясь. Словно в ответ на его движение, замеченное таившимся в комнате чудовищем, из нее раздался высокий протяжный рев и что-то загремело, сдвинулось, покатилось по полу, ударилось о стену, звонко всхлипнув, но едва ли разбившись.
Мужчина испуганно отступил от двери, взглянул на меня, приподнял брови и вздохнул, извиняясь, пожал плечами. Руки его беспомощно разошлись в стороны и я увидел, что он готов зарыдать. Перчатки покинули мои руки, Кабросс подхватил их, передал мне саквояж. Дважды ударив по плечу банкира в ненужном утешении, я решительно открыл дверь и переступил высокий порог.
Хаос объял всю ту просторную комнату. Пол ее усыпали осколки разноцветного стекла, обломки фарфора и мрамора, в самых крупных из которых угадывались яркие южные цветы и изящные черты некогда украшавших помещение бюстов. Высокое зеркало стоявшего возле левой стены трюмо сохранило в себе едва ли треть стекла и она также готова была покинуть его, влекомая протяжными трещинами. Многие из бутыльков, флаконов и коробочек, неисчислимых и занимавших некогда всю поверхность длинного трюмо, были теперь повалены, перевернуты, низверглись на пол, где раскрылись или разбились, изливая и рассыпая свое содержимое, смешавшееся, растворившееся, впитавшееся в черный ковер пола, отчего в воздухе не осталось места ни для чего, кроме тяжелого, вязкого, едкого и сладкого аромата, тошнотворного, требовавшего немедленной слабости, намекавшего на нечто гнилостное и подземное, словно исходил он от разъяренных ядовитых слизней. Посреди комнаты, занимая половину ее пространства, темнела громада широкой кровати, прикрытой с правой стороны сдернутым пологом. С другой стороны, держась рукой за резной столб изножья, стояла, чуть согнувшись и тяжело дыша, молодая женщина в темно-синей ночной рубашке, короткой и прозрачной, позволявшей разглядеть все изящества и красоты ее взывавшего к материнству тяжелого тела. Рыжие ее волосы, растрепанные, спутавшиеся, мокрые от пота, закрывали лицо, но при моем появлении она выпрямилась и отбросила их, взглянув на меня с забавляющимся, озорным вызовом. Должно быть, она ждала своего мужа, но, стоило ей увидеть, кто именно оказался перед ней, как все в ней изменилось. Дверь закрылась за мной, повернулся в замке ключ и мы остались в душной тишине. Расслабившись, всплеснув руками, женщина бросилась ко мне. Руки ее обняли мою шею, груди ударились о меня, горячее тело прильнуло ко мне, волосы защекотали шею.