Находим свои места.
– Здрасьте!
В купе уже сидят две женщины. Одна из них в ответ на наше приветствие закашлялась, другая, та что сидела на моем девятнадцатом месте у окна промолчала. Ее и не видно было почти совсем, лишь темный силуэт. На голове толстая шаль. Руки лежат на столике. Это я уж потом разглядел, когда глаза попривыкли.
Мы с Игнатом закидываем наверх его коробки, свою ставлю под ноги. Садимся. Я на девятнадцатое сбоку, Игнат на одно из боковых мест. Мы же скромные парни.
Поезд дернулся, в окне проплыл фонарный столб, еще один. Поехали.
Я сразу понял, что с бабулькой на моей скамье не все в порядке, но ощущение это было слишком поверхностным, и вокруг было чересчур темно, чтобы делать выводы. Помню только удивился тому, как она стучала носком ботинка по полу. Удивительно быстро и дробно. Я бы так не смог.
Мы посидели с минуту наверное молча, привыкая к полутьме и слушая, как бабка стучит ногой. Потом я достал телефон, а следом за мной и Игнат. Самое время сообщить своим, что мы сели. Волнуются небось.
Я вздрогнул от неожиданности, когда из темного угла раздался голос бабки. Резкий, возмущенный, как будто она там в своей голове уже час с кем-то ругалась, разминаясь перед выходом на сцену,. Первые же слова, сказанные ей, прозвучали с такой ненавистью и жаром, что мы с Игнатом оторопели. Не ожидали просто такого.
– Телефоны уберите! – сказала бабка.
Ее лицо на миг попало в свет пролетающего мимо полустанка и я заметил этот взгляд – надменный и в то же время потерянный взгляд человека, слетевшего с катушек. Она смотрела куда-то между мной и Игнатом и медленно жевала собственные губы. Я уже видел такое однажды. Ничего хорошего не жди.
Мы с Игнатом замерли со своими телефонами в руках, а бабка, не дождавшись нашей реакции, продолжила возмущенно: – В общественном месте надо уважать других людей! Не переношу я эти ваши ионы-телефоны… Мне сейчас плохо станет! – тут она выдала ногой такую трель, что любой профессиональный чечеточник позавидовал бы, – Вы как будто не знаете ничего про излучение? Ладно сами убиваетесь, не жалко, но другие-то люди в чем виноваты?
Она говорила не переставая, словно прорвало канализационную трубу.
– Вот приедем в Кострому, я вам устрою сладкую жизнь! Не с той связались! У меня там такие знакомства… Конец вам!