Николаев встал из-за стола, прошелся по комнате.
– Вот что я тебе скажу, Катя. Бросай ты этот магазин вместе с Арсением.
– Да? А ты меня к себе домработницей возьмешь? Если так, то я согласна.
– Я помогу тебе найти нормальную работу в Москве. Ты ведь торговый техникум закончила?
– Училище.
– Не велика разница.
– На рынок пристроишь?
– Нет, но что-нибудь подыщу.
– А как же мне без мужика? Или сам пригреешь?
Ответить Николаев не успел. Вернулись муж и жена Воронцовы.
– Ох и намаялись мы с Колькой. – Петрович потер лоб. – Ну до чего неугомонный мужик, когда переберет! Хорошо, что недалеко вести было.
– Буянил? – спросил Роман.
– Было дело. Как домой зашли, так он на Ленку набросился. Марина успокоила. Ее он еще слушается. Потом побурчал и отрубился. Как косой срезало. Упал на диван и захрапел. Ну и ладно. Проспится, отойдет. А вы тут, я смотрю, душевно беседовали. – Петрович подмигнул Роману.
– Да, поговорили.
– Посоветовал мне наш герой бросить магазин и Арсения, – сказала Екатерина. – Обещал в Москве на приличную работу устроить. Ему тут начальник какой-то звонил, сообщил, что не уволили его, а куда-то вывели, и скоро он снова может вернуться на службу. Да и чего ему на селе делать, когда в столице хата есть?
Петрович и Марина Викторовна переглянулись, потом мать Кати спросила:
– Это все серьезно или так, шутки, Рома?
– Серьезно, – ответил Николаев. – Помогу, если невмоготу терпеть этого Арсения.
Петрович вздохнул и заявил:
– Плохо ты его знаешь, Рома. Он же как клещ вопьется, не оторвать. И связи кругом. К главе районной администрации как к себе заходит, с начальником РОВД в саунах вместе парятся. Жене прокурора два магазина отписал. Бандюков недобитых возле себя держит, никто ему слова против сказать не может. Мало того что клещ, так еще и борзый, лучше не связываться. Он из принципа Катьке жизни не даст. Уволит, а уехать не позволит и будет гнобить бабу. Много ли ей надо?
Николаев усмехнулся:
– Ну, ты, Петрович, мне прямо терминатора какого-то описал, а не мелкого спекулянта.
– Эх, Рома, не знаешь ты жизни в районе. Потому и хорохоришься.
За окном послышался звук мощного дизеля, фары осветили окна дома.
– Ну не твою ли мать! И чего мы об Арсении разговор завели? Вон он, явился, не запылился. Сами позвали! – Петрович выругался.
Екатерина поднялась: